— Родич мой Казбек вчера заявил, что назначил меня Салман Курбадович без решения Совета директоров. А значит, незаконно. Требует срочно собрать Совет. Ты знаешь, по-моему, он сам хочет стать директором. Вот ведь как! Не успел умереть и — откуда что берется. Так что и здесь, похоже, предстоит большая драка.
— Главная проблема в другом, — к разочарованию Ларисы, Коломнин проигнорировал услышанное как якобы несущественное, — чтобы реально управлять компанией, мало быть директором. Нужно быть собственником. А даже если акции Фархадовым завещаны твоей дочери, раньше, чем через полгода в наследство вы не вступите. А за полгода…
— Нам не нужны полгода.
— Не понял?
— Еще месяц назад Салман Курбадович оформил дарственную на внучку. А я — соответственно — опекунша. Нам не нужны полгода, Сергей.
— Это серьезно, — обескураженно признал Коломнин. — Выходит, Фархадов заранее просчитал подобную ситуацию. И ты — знала, и ничего мне не сказала? Лариса виновато пожала плечом. Это было ново: прежде она торопилась обсудить с ним каждую мелочь.
— Что ж, тогда можно попробовать повоевать. Если уж решилась. Хотя — шансов… — он отчеркнул пальцем кончик мизинца.
— Шансы есть. Есть! — гипнотизирующе произнесла Лариса. — Месяц-полтора максимум и — в трубу врежемся. А там, сам знаешь, иные деньги хлестанут.
— Я знаю. И другие знают. Потому и попытаются раньше уничтожить.
— Мы выдержим. Вместе — выстоим. Жалко, конечно, что не получится теперь взять под контроль «Руссойл». Ничего! Найдем другого трейдера.
— Зачем другого? Бери «Руссойл». Дарю, — Коломнин сделал щедрый жест.
Пришел черед изумиться Ларисе:
— То есть что значит даришь? — Ну, не сам «Руссойл», конечно. Но «Хорнисс холдинг», на котором двадцать пять процентов «Руссойла», теперь твой. Плюс столько же на «Нафте». Так что по сути одно и то же.
— Погоди. Но «Хорнисс» принадлежит банку.
— Вчера я переписал его на тебя.
— Но…Сережа, за это же, — она пошевелила побледневшими губами, не решаясь произнести роковое слово. — «заказывают». — Я не приму. Слышишь? Немедленно звони адвокату. Отменяй. Ты мне живой нужен, понимаешь? Додумался, Дон Кихотишко паршивый!
Она схватила трубку, принялась тыкать ею в его ладонь. — Набирай номер, я переведу. Главное — успеть, пока никто не знает.
От неподдельного страха ее у Коломнина повлажнели глаза: все-таки человек по-настоящему проявляется в решающие минуты. — Успокойся, Лоричка, — он мягко вынул трубку из вспотевшей руки, положил на рычаг. — Я не самоубийца. В субботу Ознобихин от имени банка подписал согласие на переоформление «Хорнисса» на тебя. Так что, считай, все легитимно.
— Коля?! — растроганно вскрикнула Лариса. — Господи! Хоть одна чистая душа среди этого беспредела.
Разуверять ее Коломнин не стал.
К тому же на пороге без стука появился Резуненко.
— Я только сейчас с участка, — пробормотал он. И затоптался — растерянный, выгнанный из берлоги медведь.
— Витенька! Вот мы и осиротели, — зарыдавшая Лариса бросилась ему на грудь. А он стоял, оглаживая ее своей нескладной, будто ковш экскаватора ладонью, и, беспомощно глядя поверх нее на Коломнина, все повторял:
— Ничего, Ларичка. Как-нибудь переживем. Вместе перемужествуем. Главное — что вместе.
Тонкий голос Казбека Мамедова, который сочно, со знанием дела на ходу распекал кого-то, разрушил идиллию еще до того, как сам он появился в малой гостиной.
Отстранившись от Резуненко, Лариса нахмурилась.
— Ты что в самом деле позволяешь себе? — вошедший Мамедов обежал взглядом помещение, обозначил кивок, — то ли поздоровался, то ли констатировал чужое присутствие. — Скоро большие люди прибывать начнут. А полы опять натоптаны. Я ж сказал, чтоб посторонних не пускать.
При этом он мазнул глазом по Коломнину и Резуненко, неприкрыто отнеся их к разряду тех самых посторонних, чье присутствие в доме необязательно.
Ноздри Ларисы затрепетали. Обескураженный внезапной бесцеремонностью, набычился Резуненко.
Но Коломнин опередил их:
— Посторонним и впрямь лучше бы удалиться. — Что хочешь сказать, слушай? — Мамедов, собиравшийся выйти, замешкался.
— А это только тебе на ушко. Лариса, Виктор, не оставите нас? Хочу с Казбеком посплетничать.
Он жестами выставил обоих, уселся на диване, похлопал рукой по сидению.
— Чего хотел? — Мамедов настороженно опустился на краешек.
— Посоветоваться, — Коломнин откинулся на спинку, прикрыл глаза. — Замотался что-то за эти дни. С милицией только что общался по поводу «Магнезита». Они ж директора тамошнего арестовали. И арестовали между прочим по нашему заявлению о мошеннических договорах. Теперь вот хлещутся, будто раскололи. Якобы признался, кто в «Нафте» с ними те договора убыточные назаключал. — А то мы без них не догадались, да? Спохватились, — Мясоедова сами давно турнули.
— Так вот оказывается, что не он.
— И кто же? — до Коломнина донеслась раздраженная интонация человека, которого втягивают в пустой разговор. Но когда он внезапно раскрыл глаза, то наткнулся на напряженный взгляд. Будто слушал один, а говорил другой. — Так кто же?
— Ты не поверишь, но — ты.
— Я?! Что за ерунда, слушай? Я и видел-то его раза три, может. Живем неподалеку. Придумывают твои менты. Раскрыть ничего не умеют, вот и — как это? На понт берут.
— Есть официальные показания.
— Соображай, что говоришь. Зачем мне это надо?
— Хороший вопрос. Я как раз им и мучаюсь.
— Так ты что, поверил?
— Рад бы не поверить. Только вот, — Коломнин со вздохом протянул копию протокола допроса. — Полюбопытствуй.
Пробежав показания, Мамедов брезгливо отбросил лист на пол:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131