И Баландин на паузу эту купился.
— Если бы что? — не выдержал он.
— Именно. Пиджачишко Клынин.
— Какой еще?.. Что ты здесь? Пришел, сорвал встречу, пылишь что-то. Может, не в себе? — заподозрил он. — Какая-то бессвязность.
— Может, и прошел бы у тебя этот номер, если б не Клынин пиджачишко, — со своей стороны посочувствовал собеседнику Забелин. — А так элементарное служебное расследование — и все срастется: отказ в кредите, тут же кредит «ФДН», странная победа, докладная Клыни и моя, само собой. Да и лишние пятьсот тысяч рублев и в кредите — тоже та еще бородавочка.
— Бездоказательно.
— Окстись, милый, — охолодил Забелин. — Этого-то не достаточно? Сам знаешь, Папа многое любимцам прощает. Даже воровство.
С удовольствием ощутил, как дернулся Баландин.
— Но не предательство. Тут он строг. Да и смысла теперь нет.
И в ответ на вопрошающий взгляд Баландина пояснил чуть ли не беззаботно:
— Контрольный пакет, по существу, у нас сформирован. И к управлению, а тем паче к дивидендам никакой «ФДН» я на дух не подпущу. Пусть он хоть усрется, — усилил он впечатление на языке, близком собеседнику. — А значит, и интереса нет. Со всех позиций бессмыслица. И из банка со скандалом…
— Не пугай — пуганый. -…И денег тю-тю, — не обратил внимания на квелую реплику Забелин. — Так что выбором можно не мучиться. Ну, как, договоримся? Кстати, я твоему Белковскому пообещал за отказ пятьсот тысяч долларов. Пока в силе. Там на всех вас хватит. Вот так, Палыч.
— Ай ты, черт. — Баландин, заглядевшийся на что-то через стрельчатое окошко, хлопнул себя по ляжкам. — Дурацкий какой-то разговор. Еще и разругаться не хватало. Будто и впрямь не одно дело делаем! Влип ты, конечно, Палыч, но не чужие мы. И даже обвинения твои дурацкие прощаю — вижу, что не в себе. Попробую помочь.
— Вот и спасибочки. — Забелин придвинул ему телефон.
— Ты меня совсем за ссученного держишь. Подождешь до завтра.
— И так заждался.
— Сказано — до конца дня, — решительно объявил Баландин. — Бывай!
— Бывай, — согласился Забелин. — Я пока здесь побуду. Но если через час мне не сообщат, я для начала к вам спущусь. А потом… в общем, отсюда в Шереметьево.
Баландин развернулся, уперся взглядом в тихонько поднявшегося метрдотеля.
— Тебе чего здесь?!
— Там… гости нервничают, — растерялся старик.
— Пошел. Скажи — иду.
— А мне — кофе, плиз, — попросил беззаботно развалившийся на диване Забелин. — Если не трудно, конечно… И Яну чтоб завтра же забрал, — добил он.
— Плохо ты кончишь, Палыч, — заверил Баландин.
В ответ Забелин растекся в обаятельной, под Макса, улыбочке.
Прошло сорок минут, когда раздался зуммер мобильного телефона.
— Алешенька! — услышал он радостный голос Наташи и тотчас понял — сработало. — Тут Максим вырывает. Ну, я сама бы…
— Стар! Ты слышишь? — трубкой опять овладел сильнейший. — Только не падай там — сдался Белковский. Только что позвонил. Полная виктория! Вот так. Пока ты там груши околачиваешь, я подработал. Цени!
— Ценю!
— Алешенька! — Это опять была Наталья. — Я так за нас рада. Это так здорово. Но ты бы слышал — Максим разговаривал ну как король. Я даже боялась, что Белковский трубку бросит. Но ничего!.. Да, ты не забыл насчет вечера?
— Помню, помню, — погрустнел Забелин. — Жду у входа.
Зажатый меж неестественно оживленными любовниками Забелин терпеливо скучал под грохочущий на сцене симфонический оркестр. Потом, поняв, что несколько часов этого времяпрепровождения ему не выдержать, взял программку и принялся развлекаться, пытаясь разобраться, чем отличаются друг от друга бесчисленные тромбоны, валторны, габои.
Из транса его вывел Максим, энергично ткнувший приятеля локтем.
— Полагаешь, в буфет пора? — по-своему понял жест обнадеженный Забелин. Но, посмотрев в направлении, куда указывал Максим, замер в изумлении.
Двумя рядами ниже, чуть в стороне, рядом с полной женщиной находился — ошибки быть не могло — Жукович. Нельзя было сказать, что он сидел рядом. С отсутствующим, благодатным каким-то лицом он подался вперед, привстав над сиденьем. Губы его были в движении. Исполнялся «Полет шмеля», и Жукович летал вместе со шмелем, двигая вслед ему головой и руками, губами воспроизводя звуки музыки. Соседка, несомненно жена, с трудом удерживала его руку в своей ладошке, привычно успокоительно поглаживая. Когда оркестр замолк, Жукович с утомленным видом откинулся в кресле.
— Никогда бы не подумал, — признал Забелин. Развязный, хамоватый Жукович и — восторженный меломан, которого он увидел. Это не мог быть один человек. Но это был он.
— Как говорится, на ловца и зверь… — Едва дождавшись перерыва, Забелин стремительно поднялся, стремясь не упустить Жуковича из виду. Но в сутолоке выхода упустил-таки и нашел лишь когда прозвучал второй звонок и Максим с Натальей, обозленные бездарно проведенным антрактом, едва волоклись следом. Нашел в самом уголке, среди группки людей, столпившихся подле служительницы зала, которая, прохаживаясь вдоль старых фотографий, рассказывала что-то о Чайковском. Жукович навис рядом, благоговейно внимая.
— Олег! — позвал Забелин.
Тот удивленно оглянулся.
— Здравствуй, Олег. — Забелин проигнорировал негодующие взгляды. — Может, отойдем?
— А мне и здесь хорошо. Говори.
— Да. Мир и впрямь тесен. Не ждал.
— Вижу. Мешаешь, между прочим.
— Я хотел сказать. Тут такое дело вскрылось. В общем, виноват я перед тобой, Олег. Нашли мы виновных. Получается, подставили тебя тогда. Но и ты хорош — тоже толстовец нашелся. Не погнушался бы объясниться, давно бы разобрались.
Собравшиеся, перед тем недовольные, теперь заинтересованно ждали продолжения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91