— Словом, Баландин действительно как секретарь ЦК комсомола курировал Московский областной комитет на Колпачном, когда Белковский был там замзаворга. Корешковали, говорят, крепко — в свое время в «Олимпийце» — база комсомольская в Химках — всех баб покрыли. Поставлял, само собой, Белковский.
— А теперь, выходит, и Баландин отрабатывает. — Забелин, демонстрируя веселье, подтолкнул оглушенного Клыню — «вот оно, брат, как». — Ну, пошли разыщем энтузиаста нашего. Самое время.
— Уже нашел, — доложил, будто на подносе поднес, Подлесный. — В Бурыкинских палатах он. Какого-то губернатора обхаживает.
— Вот там и возьмем. Тепленького.
Поза Клыни, когда закрывали, не изменилась.
* * *
Если по Басманной проскочить со стороны Садового кольца, оставив слева Елоховскую церковь, то по правой стороне за ней открывается укрывшийся за ажурной решеткой выложенный из красного кирпича двухэтажный теремок, зарегистрированный среди памятников старины как «Бурыкинские палаты».
Как-то проезжая мимо полуразрушенного, обросшего мхом и готового, казалось, к единственному — к сносу — здания, Второв ткнул в него пальцем и в очередной раз оказался прозорлив — нигде не совершалось столько удачных для банка сделок, как в прохладных Бурыкинских палатах: губернаторы и даже развязные депутаты, оказавшись за отделанными под старину дубовыми столами под иконами, приосанивались и делались на удивление сговорчивыми.
Узнав забелинский «БМВ», охрана открыла ворота без промедления. Среди стоящих во дворике машин увидел он, к своему облегчению, и баландинский «Мерседес».
Забелин быстро зашел внутрь и, ответив на кивок пожилого человека в смокинге, в прошлом одного из известнейших в Москве метрдотелей, только спросил:
— Где накрыли?
— В подвале, — в спину доложил метрдотель. Но это было излишним — густой бас тостующего Баландина резонировал по прохладному, наполненному гулом дуба и железа, зданию.
Мимо барной стойки по винтовой лестнице Забелин устремился вниз.
Под сводчатыми колоннами вошел он, согнувшись, в залу, в которой вокруг массивного, уставленного снедью стола сидели по четырем его сторонам четыре человека и слушали пятого — раскрасневшегося Юрия Павловича Баландина. Сзади в готовности застыли двое официантов в белых перчатках — сервис в «Бурыкинских палатах» был образцовым.
— Хо, какие люди! Ну-ка еще прибор, — неприятно поразился обернувшийся вместе с остальными на шум Баландин. — Позвольте представить…
— Алексей Павлович, как удачно, — поднялся, отбрасывая салфетку, маленький полный человек — губернатор одной из черноземных областей, где банк планировал открыть новый филиал. — А я все огорчался, что уеду, не повидавшись. Но теперь уж…
Со страдающей улыбкой Забелин приложил руки к груди:
— Прошу простить, но… Никогда не позволил бы себе ворваться, если б не чрезвычайные обстоятельства. Вы сами человек дела, и прошу понять… Позвольте украсть у вас Юрия Павловича, всего на пятнадцать минут.
Губернатор сожалеюще, но и с пониманием поднял ладони.
— Ну, словом, за смычку! — поспешно закончил Баландин какой-то длинный тост и первым опрокинул в себя запотевшую рюмку.
Он потянулся было за куском севрюги, но Забелин все с той же извиняющейся улыбкой не шутя ухватил его за руку, и Баландину пришлось подчиниться.
— Мог бы и выпить рюмку. Немаленькие все-таки люди, — пробурчал он, увлекаемый по винтовой лестнице молчаливым сослуживцем. — Да что ты меня, как девку, тянешь? — разозлился он, когда Забелин, миновав холл, устремился на второй этаж.
— За нами никому не ходить, — потребовал Забелин от сгрудившейся обслуги, и Баландин перестал вырываться.
Мимо кованой сундучной они прошли в увешанную картинами залу, посреди которой стоял диван.
— Скажешь наконец толком?
— Ты что ж, паскуда, банк продаешь? — залепил в ответ Забелин и, не дожидаясь, когда ставшее багровым лицо Баландина разразится матом, сунул ему копию протокола.
Едва, впрочем, глянув, Баландин отбросил лист в сторону, так что он, спланировав, бессильно завис на самом углу журнального столика.
— Во-первых, подбери губы. Я, имей в виду, всякого крутивья в жизни повидал. А во-вторых, или говори толком, или завтра будем у Покровского объясняться.
— А вот уж хрен, — не согласился нимало не сметенный жестким отпором Забелин. — Если сейчас не договоримся, я сегодня же к Папе вылечу. И прорвусь.
— В реанимацию-то?
— А хоть в морг! Он и мертвый восстанет, если узнает, как банк сдают.
— Да кто сдает? Что ты мельтешишь? — нажал на голос и Баландин. — Насчет скупки, так Папа ее прикрыл, как узнал, что аукцион ты пропердел. А этих кредитовали — так чего ж деньгам пропадать? Не выиграли, так хоть на процентах заработаем. Некогда мне.
— Ишь как ловко! А то ты, когда Папе докладывал, не знал, что если они денег не найдут, так победителями мы становимся? Все знал. Так сам же им деньжат преподносишь, чтобы, не дай бог, не обломилось. Лихо!
— Пустое. Продристал, теперь пылишь. А мне так один хрен кого кредитовать, лишь бы доход банку.
— Да. Много ты о банке думал, когда Белковскому денежки подписывал.
Баландин двинулся было демонстративно к двери, но при фамилии «Белковский» вернулся.
— Белковский? Белковский?
— Да, тот самый. Твой корешок по «Олимпийцу», — освежил ему память Забелин. — Или тоже совпадение?
— Все мы работаем с теми, кому доверяем. Для банка надежней, — прорычал Баландин.
— Особенно если можно навар поиметь.
— Ну ты не заговаривайся. А то ведь тоже не посмотрю…
— В склочку обратить хочешь? Может, и обратилось бы, если бы не…
Он сделал паузу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91