В клубном баре было прохладно, звучала неспешная мелодия, потягивали соки остывающие после горячего душа игроки. Внезапно тихая эта гармония была нарушена — из коридора донеслись тяжелые быстрые шаги, и в сопровождении растерянного администратора в бар прямо в мокром пальто ввалился взъерошенный Флоровский.
— Ну и паскудная у вас, доложу, погодка. — Он неодобрительно оглядел посетителей бара, не обеспечивших надлежащий климат, разглядел поднявшего в углу руку Забелина, нашел глазами барменшу: — Соточку «Камю», лапуся.
— Не круто ли перед игрой? — удивился Забелин.
— А ничего, чуток адреналина впрысну. Заодно и шансы уравняем. Ты хоть ракетку-то за эти годы держать научился, мальчишка?
Стало, увы, ясно, что адреналиновая подпитка началась задолго до того.
— Что в институте?
— Ну, в институте как раз хай-класс! Старперов наших повидал. Постарели без нас, увы. Не изменились — лопочут о науке, о социальной справедливости, черт знает про что. Но что поразительно — продолжают работать, черти! Для них это теперь, я так понял, вроде наркоты. Успел, к слову, темы просмотреть. Ты не поверишь, Стар, но не соврал Мельгунов. Таких парочка разработок на подходе — просто, я тебе доложу, прорыв. На большие «бабки» можно выйти. Правда, с год как застыли. Мельгунов, бедолага, извелся. Может, оттого и на тебя полкана спустил… Ах ты солнышко, — растекся обаянием Макс при виде подошедшей с бокалом барменши. — Просто умаслила. Может, присядешь?
— Не положено. — Барменша быстро отошла.
— Максик, здесь приличное место. И заигрывать с персоналом не принято. — Забелин успокоительно кивнул сидевшему невдалеке главному администратору. — К тому ж ты, как я слышал, Натальей полон.
— А, Наташка! Послала она меня без затей.
— Так вроде говорил — «сухаря» в подъезде"?..
— Вчера «сухаря». А сегодня по зрелом размышлении послала. Да и права! За эти годы и сына одна вырастила. Все поражаюсь, как она все-таки себя во всем этом сраче сохранить исхитрилась. Не перевернулась. Ведь красивая баба. Кто б такую на содержание отказался? Может, в генах какая-то защита против пошлости вложена? Э, правду глаголят, что нет у человека злейшего врага, чем он сам. Так что удел мой теперь сиротский. Предлагаю по этому скорбному случаю бабцами какими-никакими аварийными на двоих утешиться.
— Ты с чем приехал, Макс?
— Тебя ободрать.
— Я не о том. Для чего в институт пошел?
— Да вот хочу попытать, нельзя ли вытянуть? Говорил же, обрыдло под себя все. Дело-то и впрямь святое.
— Куда как святое. Но ты хоть представляешь, что это такое? Это ж не бумажки на бирже фиксировать. У тебя есть программа, план хотя бы?
— Мы люди стихийные! Но мощных стихий!
— Окстись, не перед Мельгуновым выступаешь. Знаешь, какие деньги нужны, чтоб институт поднять?
— Ну…
— И что, впрямь столько лишних под себя подгреб, что готов десятком миллионов рискнуть?
— Десятком?
— Выйдем-ка в холл. — Забелин поднялся. Да и кстати — судя по заблуждавшим вновь глазам Макс как раз собирался повторить. — Вот что, Максим, — Забелин убедился, что рядом никого нет, — люди мы свои, так что темнить не буду. Намерен я институт наш для «Светоча» прикупить. Финансирование банк обеспечивает. Приглашаю в команду.
— Лихи вы, нынешние. Об институте, как о дыне, купил — продал.
— Не дыня. Но товар. Ты что, болезный, и впрямь полагаешь, что будет он себе и дальше стоять посреди Москвы, весь в масле и фольгой оптико-волоконной упакованный и для всего прочего мира недоступный? Не мы, так другие скупят. А не скупят, так обанкротят. И еще дешевле заберут. Я потому на это пошел, что банк наш как раз к поддержке информационных технологий обратился. Тут все срослось, понимаешь? И институту мощная рука ой как нужна. Деньги от аренды на финансирование научных тем пустим. А уж как «доведем» технологии, тогда потихоньку к главному — начнем торговать ими. Тут уж тебе карты в руки. Ну и на поглощении, само собой, заработаем — на скупку восемь миллионов выделено. Что сэкономим — ты в доле.
— Так ведь Юрий Игнатьевич!
— Юрий Игнатьевич твой!.. Наш. Великого гения ученый. Штучный человек. Но не безразмерный. Рыночник, например, из него никакой. Такого за эти годы наработал — хорошо еще, если мой план реализовать удастся. А альтернатива — прилетит какой-нибудь АИСТ, склюет все лакомое да и повыкидывает стариков наших со всеми их прожектами.
— Ты что ж, предлагаешь против Мельгунова пойти?
— Да ни боже мой. Просто на сегодня мы с тобой мельгуновскую выгоду лучше его самого понимаем. Главное, придумать комбинацию, чтоб никто в институте, кроме нас с тобой, не знал, что за скупкой этой банк наш стоит. Это я на себя возьму: выведем деньги сначала на Запад, а оттуда запустим к вам как твои. Запутаем источник. Хочет Юрий Игнатьевич иметь западные деньги — пусть имеет. А за тобой контроль за их целевым использованием, ну и за институтом в целом. А уж когда закончим, тогда вместе к Юрию Игнатьевичу в ноги бухнемся. Не дурак же он — поймет расклад.
— Интересные штучки играет буржуазия. — Максим сделался задумчивым. — Как это мы сможем скупить мельгуновский институт в интересах Мельгунова, против воли его, да еще так, чтоб сам он и не догадался? Шарада! Пойду-ка я еще сотняшкой «Камю» подзаправлюсь. — Он отвел удерживающую руку. — Потому что подумать требуется.
— Алексей Павлович! — послышался от двери голос администратора. — Ваш зал освободился.
— Ну что ж, к барьеру. Подождет твоя сотняшка.
— Давненько не брал я в руки шашек. — Максим, весь еще во власти состоявшегося разговора, деланно бодро потер руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91