Он был полезен, и Тревиз доверял ему просто потому, что это было удобно.
Но теперь бесполезно роптать, следовало разглядеть Кампера. Надо было следовать единственному общему правилу: не верь никому.
Но может ли человек прожить жизнь, никому не веря?
Очевидно, должен.
И кто бы мог подумать, что у Брэнно хватит нахальства выкинуть советника из Совета, и что никто из других советников не вступится за него? Пусть они никак не соглашались с Тревизом; пусть они готовы отдать свою кровь, каплю за каплей за право Брэнно; но все-таки, в принципе, они должны были возражать против такого насилия над их прерогативами. Бронзовая Брэнно, как ее иногда называли, действовала, конечно с металлической жесткостью…
Если только она сама не была уже в тисках…
Нет! Этот путь ведет к паранойе!
И все-таки…
Голова шла кругом, он не мог вырваться из ненужного повторения мыслей, когда вошли охранники.
– Пойдемте с нами, советник, – сказал старший из двух с равнодушной серьезностью. Он имел значки отличия лейтенанта. У него был небольшой шрам на правой щеке. Выглядел он усталым, как будто работал очень долго, а сделал очень мало – таким и должен быть солдат, когда народ уже больше ста лет живет в мире.
Тревиз не шевельнулся.
– Ваше имя, лейтенант?
– Лейтенант Ивандор Сапилер, сэр.
– Вы понимаете, что нарушаете закон, лейтенант Сапилер? Вы не можете арестовывать советника.
– У нас прямой приказ, сэр.
– Неважно. Вам не могут приказать арестовать советника. Вы должны понимать, что в результате попадете под трибунал.
– Но вы не арестованы, советник.
– Выходит, я не пойду с вами, так?
– Нам приказано провести вас до вашего дома.
– Я знаю дорогу.
– И защищать вас по дороге.
– От чего? Или от кого?
– От толпы, которая может собраться.
– Среди ночи?
– Поэтому мы и ждали до полуночи, сэр. А теперь, сэр, ради вашей защиты мы просим вас идти с нами. Могу сказать – не для угрозы, а для информации
– что нам приказано использовать силу, если понадобится.
Тревиз знал о нейтронных хлыстах, которыми они были вооружены. Он встал
– как надеялся – с достоинством.
– Ну что ж, пошли к моему дому. А вдруг я обнаружу, что вы ведете меня в тюрьму?
– Нам не приказывали лгать вам, сэр, – с гордостью сказал лейтенант. Тревиз начал понимать, что перед ни профессионал, который потребует прямого приказа прежде чем солжет, и даже в этом случае выражение его лица и тон голоса выдадут его.
– Прошу простить меня, лейтенант, – сказал Тревиз. – Я не хотел сказать, что сомневаюсь в вашем слове.
Снаружи их ожидал наземный кар. Улица была пуста, не было признака хотя бы одного человека, не то что толпы – но лейтенант был искренен. Он не говорил, что снаружи толпа, он упомянул о толпе, которая может собраться.
Только «может».
Лейтенант позаботился, чтобы Тревиз был между ним и каром, так что Тревиз не мог отступить или убежать. Лейтенант вошел в машину вслед за Тревизом и сел рядом на заднем сидении.
Кар двинулся.
Тревиз сказал:
– Как только я окажусь дома, я, вероятно, смогу заниматься своими делами, смогу тут же уйти, если захочу?
– У нас нет приказа мешать вам, советник, но нам предписано защищать вас.
– Что это значит в данном случае?
– Мне приказано сказать вам, сэр, что, прибыв домой, вы не сможете уйти.
Улицы не безопасны для вас, а я отвечаю за вашу безопасность.
– Вы хотите сказать, что я под домашним арестом?
– Я не юрист, советник. Я не знаю, что это означает.
Он смотрел перед собой, но его локоть касался бока Тревиза. Тревиз не мог шелохнуться, чтобы лейтенант не почувствовал этого.
Кар остановился у домика Тревиза в предместье Фликснер. В настоящее время у Тревиза не было сожительницы – Фловела устала от беспорядочной жизни, к какой принуждало Тревиза членство в Совете, – так что он надеялся, что его никто не ждет.
– Теперь я могу идти? – спросил он.
– Я выйду первым, советник. Мы проводим вас в дом.
– Для моей безопасности?
– Да, сэр.
За входной дверью оказалось еще двое охранников. Ночь была светлая, но в окнах были матовые стекла, и снаружи ничего нельзя было разглядеть.
Тревиз возмутился было вторжением, но затем махнул рукой. Если Совет не мог защитить его в зале Совета, значит, его дом тем более не мог служить крепостью.
– Сколько же вас тут у меня? Целый полк?
– Нет, советник, – сказал твердый и ровный голос. – Кроме тех, кого вы видите, есть еще только одна особа. И я жду вас уже достаточно долго. В дверях гостиной стояла Харла Брэнно, мэр Терминуса. – Вы не думаете, что нам пора поговорить?
– Все это пустой треп…
Но Брэнно произнесла низким властным голосом:
– Спокойно, советник. А вы, четверо, можете идти. Идите! Здесь все будет в порядке.
Четверо охранников откозыряли и повернулись на каблуках. Тревиз и Брэнно остались одни.

МЭР

Брэнно ожидала с час, устало размышляя. Технически выражаясь, она преступно вломилась сюда. Более того, она неконституционно попрала права советника.
По букве закона двухсотлетней давности – со времен Индбура III и Мула – она была виновата.
Именно в этот день, в эти двадцать четыре часа она не должна была совершать ошибок.
Первые два столетия были золотым веком Основания, героической эрой по крайней мере в ретроспективе, если не по мнению тех несчастных, которые жили в небезопасное время. Силвер Хардин и Хобер Мэллоу были великими героями, почти обожествленными до такой степени, что они соперничали с самим несравненным Хари Селдоном. Эти три человека составляли треножник, на котором покоилась вся легенда (и даже история) Основания.
В те времена Основание было ничтожным мирком с хилой властью над четырьмя королевствами и с туманным представлением о протяженности, над которой План Селдона простер защищающую руку, оберегая от остатков мощной Галактической Империи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127