Я тут же встал и вышел из ресторана так поспешно, что даже забыл оплатить свою половину обеда. К счастью, Менандер этого не заметил, пока я не ушел подальше от ресторана. Мне не сразу удалось вступить в контакт с Азазелом, а когда я до него дозвался, у него, похоже, не было настроения. Он был завернут в розоватое сияние и вопил, как свисток от чайника:
– Тебе не приходит в голову, что я могу пойти под душ?
И в самом деле, от него здорово несло нашатырным спиртом.
Я смиренно произнес:
– У нас невообразимо срочное дело, о Могущественный-Для-Прославления-Коего-Недостаточно-Слов.
– Говори тогда, только не вздумай мямлить целый день.
– Ни за что, - сказал я и с блестящей четкостью обрисовал ситуацию.
– Хм-м, - сказал Азазел. - Хоть раз в жизни получил от тебя интересную задачку.
– В самом деле? Ты имеешь в виду, что телеклутцизм существует?
– Конечно. Понимаешь, квантовая механика утверждает, что свойства Вселенной до некоторой степени зависят от наблюдателя. Точно так же, как Вселенная оказывает влияние на наблюдателя, так и он, в свою очередь, влияет на Вселенную. И некоторые наблюдатели на Вселенную влияют неблагоприятно - или, по крайней мере, неблагоприятно, с точки зрения других наблюдателей. Например, какой-то наблюдатель может ускорить взрыв сверхновой, и это может вызвать раздражение у тех наблюдателей, которые окажутся от нее в неуютной близости.
– Понял. Так можешь ли ты помочь моему другу Менандеру и снять с него эти квантово-наблюдательные эффекты?
– Это-то просто! Десять секунд - и я смогу вернуться под душ и потом на церемонию ласкорати, которую мы решили провести с двумя невообразимо прекрасными самини.
– Постой, погоди! Этого мало.
– Не дури. Две самини - этого вот так хватит. Только последнему развратнику может понадобиться три.
– Я имею в виду - мало убрать телеклутцизм. Менандеру нужно еще оказаться спасителем человечества.
Примерно минуту я думал, что Азазел собирается забыть нашу старую дружбу и все, что я для него сделал, стараясь снабжать его задачами, укрепляющими силу его мозга и волшебные способности. Я не все понял, что он сказал, поскольку большинство слов было на его родном языке, но на слух они больше всего напоминали распиловку в пилораме утыканной ржавыми гвоздями доски.
Остыв от белого каления до темно-вишневого, он спросил:
– И как это планируется сделать?
– Неужто это так трудно для Апостола Невероятного?
– Еще бы! Однако давай посмотрим. - Он на секунду задумался, а потом взорвался: - Да кому во всем мире понадобилось спасать человечество? Какой в этом смысл? Вы же провоняли целиком весь сектор... Ладно, сделаю.
Это заняло не десять секунд. Понадобился час и еще довольно противные полчаса, и Азазел все время хныкал и гадал, станут ли самини его ждать. Наконец он закончил, и я решил, что надо проверить, как поживает Менандер Блок.
Встретившись с ним, я сказал.
– Вы излечены.
Он посмотрел на меня с нескрываемой враждебностью:
– Вы знаете, что в тот вечер вы свалили на меня весь счет за обед?
– Это все же мелочь по сравнению с тем, что вас излечили.
– Я этого не чувствую.
– Ладно, поехали. Проедемся немножко на машине. Вы сядете за руль.
– Так уже облачно. Ничего себе исцелен!
– Поехали! Что мы теряем?
Он вывел из гаража свой автомобиль. На другой стороне улицы прохожий благополучно не споткнулся о полный мусорный бак. Менандер поехал по улице, При его приближении светофор не переключился на красный, и два сближавшихся на перекрестке автомобиля миновали друг друга на безопасном расстоянии.
Когда он доехал до моста, облака почти разошлись, и машину осветило солнце.
Подъезжая к дому, он плакал и не стыдился слез, так что мне пришлось поставить машину вместо него. Я ее малость при этом поцарапал, но ведь не меня же лечили от телеклутцизма. И вообще, могло быть хуже - например, я бы поцарапал свою машину.
Несколько дней он от меня не отходил. В конце концов, я единственный знал, какое чудо с ним случилось.
Он все повторял:
– Я пошел на танцы, и никто никому не наступил на ногу, и никто не упал и не сломал шею или пару ног. Я вальсировал, как эльф, и моя партнерша не жаловалась на тошноту, хотя и съела довольно-таки много.
Или что-то вроде:
– Сегодня на работе ставили новый кондиционер, и никто из рабочих не уронил его себе на ноги и не стал навсегда калекой.
Или даже:
– Я тут навестил приятеля в больнице, о чем раньше и мечтать не мог, и ни в одной палате, мимо которой я проходил, ни одна иголка не выскочила из вены ни у одного больного. И ни одна сестра не промахнулась мимо цели, делая внутримышечные инъекции.
А иногда он меня спрашивал:
– Вы уверены, что у меня будет шанс спасти человечество?
– Абсолютно уверен, - отвечал я. - Это часть курса лечения.
Но однажды он пришел ко мне и скорчил гримасу.
– Послушайте, - сказал он. - Я тут был в банке, хотел узнать, сколько у меня на счете, - там чуть поменьше, чем должно быть - из-за этой вашей манеры убегать из ресторана до подачи счета. Но я не смог получить ответ, потому что у них засбоил компьютер, как только я вошел. Никто ничего понять не мог. Это что, лечение кончается?
– Не может быть, - сказал я. - Это, скорее всего, к вам отношения не имеет. Может быть, другой телеклутц, которого не лечили. Может быть, он вошел одновременно с вами.
Но я был не прав. Банковский компьютер ломался еще два раза, и оба раза тогда, когда Менандер пытался выяснить состояние своего счета. (Его нервозность по поводу мелких сумм, на которые я и внимания не обратил бы, для взрослого мужчины просто отвратительна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70