– Почему же тогда они идут туда?– Я полагаю, они считают этот путь единственным, позволяющим им вовремя достигнуть цели. Или они просто сошли с ума. Мы не можем поговорить с ними с тех пор, как они раскулачили радиостанцию.– Они уже там? – спросил Картер. – Во внутреннем ухе, я имею в виду?Рейд щелкнул переключателем и задал короткий вопрос. Потом повернулся.– На подходе.– А люди там внизу, в операционной, знают о необходимости соблюдать тишину?– Я полагаю, что знают.– Вы полагаете! Что мне до того, что вы полагаете?– Они будут там недолго.– Они будут там достаточно долго. Послушайте, скажите всем там внизу… Нет, слишком поздно рисковать. Дайте мне кусок бумаги и вызовите кого-нибудь снаружи. Любого.Вошел вооруженный охранник и отдал честь.– Ладно, заткнитесь, – устало произнес Картер в ответ на приветствие.Он написал на бумаге большими буквами: «Тишина! Абсолютная тишина, пока „Протерус“ находится в ухе!»– Возьми это, – сказал он охраннику. – Ты спустишься вниз, в операционную, и покажешь это каждому. Убедись, что они прочитали это. Если ты произнесешь хоть одно слово, я тебя выпотрошу. Ты понял?– Да, Сэр, – сказал охранник.Он выглядел смущенным и встревоженным.– Пошел. Поторопись. И сними свои башмаки.– Сэр?– Сними их. Пойдешь в операционную в носках.Они смотрели из наблюдательной башни, отсчитывая бесконечные длинные секунды, пока солдат в носках не вошел в операционную. От доктора к сестре, от сестры к доктору шел он, держа бумагу и тыкая большим пальцем в сторону обзорной башни.Один за другим все мрачно кивали. На мгновение показалось, что всех в комнате охватил общий паралич.– Похоже, они поняли, – сказал Рейд. – Даже без инструкций.– Я поздравляю их, – сказал Картер свирепо. – Теперь слушайте. Соединитесь с этими парнями за пультами управления. Не должно быть никаких зуммеров, никаких звонков, гонгов, ничего. Кстати, и никаких вспышек света. Я не хочу, чтобы кто-нибудь от испуга хотя бы хрюкнул.– Они прибудут туда через несколько секунд.– Может быть, – сказал Картер, – а может быть, и нет. Бегите.И Рейд побежал. * * * «Протерус» вошел в обширную область прозрачной жидкости. Кроме нескольких антител, появлявшихся то тут, то там, ничего не было видно, только отблеск корабельных прожекторов, пробивавшийся сквозь желтоватую лимфу.Неясный звук ниже порога слышимости прошел по корпусу корабля, как будто тот скользил по стиральной доске. Затем снова и снова.– Оуэнс! – крикнул Мичелз. – не хотите ли выключить освещение салона?Наружный вид сразу же стал более ясным.– Видите это? – спросил Мичелз.Все стали внимательно смотреть. Грант вообще ничего не видел.– Мы в кохлеарном канале, – пояснил Мичелз. – Внутри маленькой спиральной трубки во внутреннем ухе, которая позволяет нам слышать. Она вибрирует от звука, образуя при этом разные узоры. Видите?Теперь Грант видел. Это было похоже на тень на поверхности жидкости – огромная плоская тень, бежавшая мимо них.– Это звуковая волна, – сказал Мичелз. – В конечном счете, отображение слышимым ухом звуков. Волна сжатия, которую мы сейчас видим в нашем миниатюризированном свете.– Означает ли это, что кто-то снаружи разговаривает? – спросила Кора.– О, нет, если бы кто-нибудь заговорил или издал какой-нибудь настоящий звук, эта штука вспучилась бы, как при настоящем землетрясении. Даже при абсолютной тишине улитка воспринимает звуки – отдаленный стук сердца, шелест крови, пробивающейся через крошечные вены и артерии уха, и тому подобное. Вы когда-нибудь прикладывали к уху раковину и слушали шум океана. То, что вы слышали, это шум, главным образом, вашего собственного океана, потока крови.– Это может быть опасным? – спросил Грант.Мичелз пожал плечами.– Не больше, чем есть – если никто не заговорит.Дьювал, который вернулся в рабочую комнату и как раз склонился над лазером, спросил:– Почему мы замедлили ход, Оуэнс?– Что-то не в порядке, – ответил капитан. – Двигатель отказывает, и я не знаю, почему.По мере того как «Протерус» углубляется внутрь канала, появилось постепенно возрастающее ощущение, что они находятся в опускающемся подъемнике.Под днищем раздался удар с легким дребезжанием, и Дьювал опустил скальпель.– Что теперь?– Двигатель перегрелся, – с тревогой сказал Оуэнс, – и я вынужден остановить его. Я думаю…– Что?– Это, должно быть, те сетчатые волокна. Проклятые морские водоросли. Они, наверное, забили выпускные отдушины. Я не могу придумать ничего другого, что могло бы быть причиной этого.– А продуть их вы не можете? – спросил Грант.Оуэнс покачал головой.– Нет возможности. Это впускные отдушины. Они всасывают внутрь.– Ну, тогда можно сделать только одно, – сказал Грант. – Их нужно очистить снаружи, а это означает еще одно подводное плавание.Нахмурив брови, он начал влезать в свое водолазное снаряжение.Кора с тревогой посмотрела в окно.– Там, снаружи, есть антитела, – сказала она.– Немного, – коротко ответил Грант.– Что, если они нападут?– Не похоже, – успокаивающе сказал Мичелз. – Они не чувствительны к человеку. До тех пор, пока не будут повреждены непосредственно ткани, антитела, вероятно, останутся пассивными.– Понимаю, – сказал Грант.Кора покачала Головой.Дьювал, прислушивавшийся некоторое время к разговору, наклонился, чтобы посмотреть на проволоку, которую он скоблил, задумчиво сравнил ее с оригиналом, а затем стал медленно вертеть ее в руках, пытаясь определить одинаковость поперечных сечений.Грант исчез в центральном люке корабля и приземлился на мягкую резиново-податливую стенку кохлеарного канала. Он горестно посмотрел на корабль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68