Айзек Азимов
Обезьяний палец


Азимов Айзек
Обезьяний палец

Айзек АЗИМОВ
ОБЕЗЬЯНИЙ ПАЛЕЦ
- Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да, произнес Марми Таллин в шестнадцати различных тональностях и ударениях, при этом его кадык на длинной шее конвульсивно дергался. Марми писатель-фантаст.
- Нет, - ответил Лемюэль Хоскинс, непоколебимо глядя сквозь свои очки в стальной оправе. Хоскинс - издатель научной фантастики.
- Значит, вы не принимаете научный тест. Вы меня не слушаете. Я забаллотирован? - Марми приподнялся на цыпочках, опустился, несколько раз повторил этот процесс, тяжело дыша. Пальцами он вцепился себе в волосы.
- За один, против шестнадцать, - сказал Хоскинс.
- Послушайте, - снова начал Марми, - почему это вы всегда правы? Почему неправ всегда я?
- Марми, посмотрите этому в лицо. Мы судим по-разному. Если тираж журнала уменьшится, я буду разорен. Засяду по уши. Президент общества космических издателей начнет задавать вопросы. Он примется изучать цифры. Но тираж не падает. Напротив, он растет. Поэтому я хороший издатель. Что касается вас, то когда издатели принимает ваши рукописи, вы талант. Но когда не принимают, вы бездарь. В данный момент вы бездарь.
- Есть и другие издатели. Вы не один, - Марми вытянул руки, растопырив пальцы. - Считать умеете? Вот сколько фантастических журналов с радостью возьмут рассказы Таллина не глядя.
- Gesundheit [на здоровье, (нем.)], - сказал Хоскинс.
- Послушайте, - голос Марми стал сладким, - вы хотите, чтобы я внес два изменения, верно? Вам нужна вступительная сцена с битвой в космосе. Ладно, сделал. Она уже тут. - Он помахал рукописью под носом у Хоскинса, и тот отодвинулся, как от дурного запаха.
- Но вы хотите также, чтобы в самой середине действия произошла ретроспекция, сцена на корабле, - продолжал Марми, - и вот этого вы не можете получить. Внеся это изменение, я уничтожу концовку, в которой сейчас есть и пафос, и глубина, и чувство.
Издатель Хоскинс уселся в кресло и обратился к секретарше, которая все это время продолжала печатать. Она привыкла к таким сценам.
Хоскинс сказал:
- Вы слышали, мисс Кейн? _О_н_ говорит о пафосе, глубине и чувстве. Что писатель знает о таких вещах? Послушайте, введя вставку, вы усиливаете интерес, укрепляете рассказ, делаете его более ценным.
- Чем я его делаю ценнее? - с болью воскликнул Марми. - Вы хотите сказать, что если я посажу в корабль несколько парней и заставлю их говорить о политике и социологии в ожидании взрыва, рассказ станет ценнее? О, Боже!
- Но иначе нельзя. Если вы дождетесь кульминации и потом начнете обсуждать политику и социологию, читатель уснет над вашим рассказом.
- Я пытаюсь сказать вам, что вы ошибаетесь, и могу это доказать. Что смысла спорить, когда я организовал научный эксперимент...
- Научный эксперимент? - Хоскинс снова апеллировал к секретарше. Как вам это нравится, мисс Кейн? Он считает себя одним из своих героев.
- Я случайно знаком с одним ученым.
- Кто это?
- Доктор Арндт Торгессон, профессор психодинамики Колумбийского университета.
- Никогда о нем не слышал.
- Полагаю, это о многом говорит, - с презрением сказал Марми. - _В_ы о нем никогда не слышали. Вы и об Эйнштейне не слышали, пока ваши авторы не стали упоминать его в рассказах.
- Очень остроумно. Какая гадость! Так что с этим Торгессоном?
- Он разработал способ научной оценки качества рукописи. Это грандиозная работа. Это... это...
- И это тайна?
- Конечно, тайна. Он не профессор из фантастики. В фантастике когда человек разрабатывает теорию, он тут же оповещает об этом все газеты. В реальной жизни так не бывает. Ученый годы проводит в экспериментах, пока не опубликует что-нибудь. Публикация - это серьезное дело.
- Тогда откуда _в_ы_ об этом знаете? Простой вопрос.
- Так случилось, что профессор Торгессон мой поклонник. Ему нравятся мои рассказы. Он считает меня лучшим писателем в этом жанре.
- И он показал вам свою работу?
- Да. Я предвидел, что вы заупрямитесь насчет этого рассказа, и попросил его провести для нас эксперимент. Он согласился, если мы не будем об этом рассказывать. Он сказал, что эксперимент интересный. Он сказал...
- Но почему такая таинственность?
- Ну... - Марми колебался. - Послушайте, предположим, у вас есть обезьяна, которая печатает текст "Гамлета".
Хоскинс в тревоге смотрел на Марми.
- Вы что, розыгрыш тут устраиваете? - Он повернулся к мисс Кейн. Когда писатель десять лет проработает в фантастике, без клетки он опасен.
Мисс Кейн продолжала быстро печатать.
Марми сказал:
- Вы меня слышали: обычная обезьяна, выглядит даже забавнее среднего издателя. Я договорился на сегодня. Идете со мной?
- Конечно, нет. Вы думаете, я оставлю кипу рукописей вот такой высоты, - он резко провел ладонью по горлу, - ради вашей глупой шутки? Думаете, буду подыгрывать клоуну?
- Это не шутка, Хоскинс. Ставлю обед в любом ресторане по вашему выбору. Мисс Кейн свидетельница.
Хоскинс снова сел.
- Вы меня угостите обедом? Вы, Мармадьюк Таллин, самый известный в Нью-Йорке должник, собираетесь оплатить чек?
Марми содрогнулся, но не от упоминания о своей неспособности оплатить чек, а от своего имени во всей его ужасной трехсложности. Он сказал:
- Повторяю. Обед: что хотите и где хотите. Бифштексы, грибы, грудка рябчика, марсианский крокодил - что угодно.
Хоскинс встал и снял со шкафа шляпу.
- Не могу упустить возможность взглянуть, как вы достаете старую большую долларовую банкноту из левого фальшивого каблука, где она пролежала с девятьсот двадцать восьмого.
1 2 3 4