– Так со мной не разговаривают. – Голос его задрожал. Он никогда не умел внушать к себе почтение, как другие. – Я один из лучших мастеров своего дела. И если мне хочется пройтись…
Арти кивнул:
– Ладно, валяй…
Он небрежно сел и вынул револьвер. Отщелкнув барабан, проверил каждый заряд.
– …но у меня тут шесть патронов, и каждый из них утверждает, что ты предпочтешь побыть здесь.
6
В доме Рэндаллов день начался в три тридцать семь утра. Именно в это мгновение произошел обмен наиболее непристойными словами и выражениями между двумя участниками битвы не на жизнь, а на смерть.
Джордж Рэндалл проснулся, уже встав на ноги. Встряхнулся, как пес под дождем, обулся в комнатные туфли и выглянул из окна. Картинка освещенного луной двора медленно приобретала резкие очертания. Одним из бойцов был Д.К., другим – старый бродячий пегий кот.
Не зажигая света, Рэндалл пошел к черному ходу. Он захватит самозванца врасплох, чем-нибудь в него запустит.
Без приключений он добрался до задней двери, но там со страшным шумом споткнулся о предмет, который двинул его, как паровой молот, а потом отскочил в сторону, как боксер на ринге. Со стоном он поднялся и ощупал, все ли ребра целы. Без сомнения, сломаны были все двадцать четыре. Пошарив рукой по стене, он нащупал выключатель. Препятствие оказалось трехколесным велосипедом. Трехколесным!
Он медленно выкарабкался наружу. Вторгшийся враг исчез, и гордый собой Д.К. шел прямо к нему, издавая громкие, хвастливые крики. Джордж Рэндалл внимательно поглядел на кота. Похоже, не было ни малейших следов царапин. Судя по звукам, у него, по меньшей мере, должно было быть разорвано ухо.
– Не разговаривай со мной, – пробормотал Рэндалл. – Не вздумай разговаривать со мной.
Подавая за завтраком бекон и яйца, Пэтти произнесла:
– Наш папа и Д.К. ночью прогнали свирепого тигра-людоеда. Возможно, вы не знаете, что была разыграна мощнейшая силовая комбинация по схеме «один – два».
– Папочка, ты ведь правда любишь Д.К., верно, папочка? – проговорила Ингрид, предварительно осушив одним глотком стакан апельсинового сока. – Ведь никто, кроме тебя, не оказывает ему помощи в ночных сражениях.
Резким движением отец подцепил на вилку ломтик бекона.
– Чей это трехколесный велосипед у черного хода?
Майк неловко заерзал.
– Ты знаешь такого сопливого мальчишку с другого конца улицы? Сэмми Эгберта?
– Каким образом этот трехколесный велосипед очутился у нас в доме?
– Я взял его в качестве залога. Под заем в два доллара.
Джордж Рэндалл застонал, потрогал ребра и предпочел не углубляться.
Майк пояснил:
– Риск по этой ссуде слишком велик. А велосипед почти ничего не стоит.
– В три тридцать утра эта ссуда повлекла за собой еще больший риск. Повыше, чем ты думаешь.
Пэтти сняла фартук. На ней уже был надет костюм лавандового цвета, чтобы идти на работу.
– Слушайте, вы, мужчины, эту ночь вы занимались не делом. Д.К. сегодня вечером будет работать на ФБР. Ему надо будет тайно передать сообщение в здание фабрики.
– Только никому ничего нельзя рассказывать, – добавила Ингрид. – Эти сведения конфиденциальны.
– Надеюсь, – произнес Джордж Рэндалл, поставив на стол чашку кофе. – Это заведение просто свихнулось. Начисто свихнулось.
– Зик так и сказал, что у них все с ума посходили, – объяснила Ингрид, – но другого выбора нет. И, как сказал Зик, ФБР без колебаний использует нестандартные методы, если иначе нельзя распутать дело.
В глазах Джорджа Рэндалла появилась хитринка.
– А вдруг им захочется взять Д.К. в Вашингтон на штатную работу в центральный аппарат? Мне будет жаль с ним расстаться, но как американский патриот, я чувствую…
– Папа! – воскликнула Ингрид.
– Взгляните-ка на него! – Все повернули головы. Посреди заднего двора у маленькой норки сидел Д.К. и внимательно ее изучал. – Не знаю, как ему удается сохранить нос, ведь он все время суется в сусликовые норы. Между прочим, за те пять лет, что он тут живет, он не поймал ни одного суслика. Ни единого! А если я увижу, что кто-нибудь из вас кормит того, второго кота… Что бы с ним сделать? Нельзя ли заложить под него мину?
Майк мотнул головой в сторону двора.
– Рано или поздно там кто-нибудь сломает ногу, если мы не придумаем чего-нибудь с этими сусликами. Мне пришло в голову…
Отец обильно мазал тост джемом.
– Сколько за идею?
– Пять долларов.
– Два.
– Три.
– Хорошо, пусть три, но при условии, что мы избавимся от всех до единого сусликов.
Они пожали друг другу руки, как делали множество раз с тех пор, как Майк, от горшка два вершка, заключил первую «сделку» такого рода.
– Папа, а ты случайно не знаешь, где можно сбывать улиток? Я тут поразмыслил кое над чем. Мы бы заработали на этом целое состояние.
– Их едят во многих местах, – заметила Пэтти.
Майк покачал головой.
– В нашей округе этот товар с трудом пробивается на рынок.
– Майк, – обратилась Ингрид. Услышав нежные интонации в ее голосе, Майк мгновенно насторожился. – Мне надо пять долларов…
– С тобой риск весьма велик. Мне придется счесть залогом твой телевизор и начислять десять процентов. Но это на восемь процентов годовых меньше, чем требуют универмаги при продаже в кредит.
– Ты хоть раз, – твердо произнесла Пэтти, – в состоянии помочь сестре просто так, без процентов?
– А почему?
– Да потому, что ты ее любишь.
– Какое отношение ко всему этому имеет любовь?
– Майк!
– Мне нужно бережно относиться к деньгам. Иначе кто окажет ей же материальную помощь в старости? Ну ладно, только ты воспитываешь у меня дурные привычки. – Он нехотя вытащил из бумажника пятидолларовую купюру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61