Первым отреагировал вадимов конвоир — уступая превосходящему количеству, сдал назад и вправо, к стенке, легко переместив за собой и ведомого. После второй секундной заминки гости двинулись вперед, моментально заполнив собой небольшое помещение — двое, трое, четверо, много. Кстати, в костюме был все же не каждый, парочка — в просторных длинных кожанах, а один не без натуги втащил на правом плече чудовищных, с носителя, размеров и невнятной, но выдающей плотную набитость конфигурации черную сумку. Пятеро.
В быстрый случайный миг, машинально отслеживая искоса насыщение VIP-зоны спортивными телесами, ничего не понимающий Вадим поймал цитроново выражение — и понял, что самой большой и чреватой неожиданностью происходящее является как раз для Э.В. Правда, выражение тут же пропало, сменившись прежним «пустым лицом». Расположились вошедшие, малость помешкав, так: трое, включая того, что с сумкой, лицом к цитронову столу, двое — к скульптурной группе «Вынос тела охуевшего сотрудника Аплетаева». Сквозь давно и намертво приваренную ко всему облику парней тяжелую флегму потихоньку проступало неповоротливое недоумение. Что-то шло не так, не по плану. И еще одна заминка, досадный неразварившийся комок. Из стоящей сейчас почти спиной к Вадиму троицы выделился один. Габаритами и внешностью он от прочих почти не отличался, разве что возрастом (за сороковник: против общих тридцати — чуть больше, да фигура слегка оплывшая) — но по светлому, как и у Цитрона, костюму, даже Вадим догадался: генерал. Тоже генерал. Встреча на Эльбе.
— Добрый вечер, Эдуард, — приглушенно и нарочито бесцветно, как если бы ему мешал говорить флюс, озвучил пришлый командир. — Все в порядке?
— Добрый вечер, Григорий, — к ровному отмеренному деловому радушию Цитрон добавил отмеренного же удивления. — Вы раньше.
— А что, какие-то проблемы? — визитер то ли по натуре был менее светск, то ли заранее имел причины для неудовольствия.
— У меня — никаких, — ненавязчиво, но недвусмысленно нажал Э.В. Они помолчали, глядя друг на друга с подтекстом. Будто подражая, обменялись продолженными взглядами вадимов спутник и оба его визави.
— Ладно, — сдался Григорий, и тут же, не оборачиваясь, мотнул головой в направлении замеченных, надо же, Вадима с телохранителем. — А это?
— А это, — мгновенно — совсем чуть-чуть, но все-таки слишком мгновенно — откликнулся Цитрон, — мое дело. Уводи, Янис, — последнее через головы гостей адресовалось вадимову сопровождающему.
— Не, погоди, — резко бросил Григорий — непонятно, Цитрону или Янису. — Есть вопросы.
— Григорий, — произнес Эдуард Валерьевич со все более настойчивой задушевностью, — вопросов нет.
Тем временем Янис, получивший конкретную команду, единственный во всеобщем настороженном торможении обрел алгоритм действия и стал действовать: поволок Вадима к выходу.
— Стой! — разом меняя тон, окончательно развернулся к ним Григорий. — Э, ты!
Видя, что Янис уже взялся за ручку, «генерал» как бы начал, наметил шаг в их сторону — но только наметил. Продолжил его один из стороживших Вадима с конвоиром парней — сместившись навстречу и преградив дорогу. Янис смахнул Вадима вбок (не отпуская) и замер с парнем нос к носу, благо роста они были одного. Мизансцена изменилась — композиционным центром стала троица у дверей, еще двое гостей, включая главного, поворотились к ним, один остался против ушедших на задний план Цитрона с другим его телохранителем. Туго, смачно высказалась сброшенная на пол черная сумища.
— Григорий! — Цитрон тоже переключил интонацию без всякого перехода: однако была, была в ее безапелляционной властности невесть как, но различимая лажа. — Я не понял!
— Нет, это я не понял! — Григорий, конечно, лажу уловил; к тому же на его строне был численный перевес. — Кажется, ты…
Он не договорил — ситуация, вроде бы однозначно склонившаяся в его пользу, переменилась снова. Дверь, возле которой произошел затор, сильно ударила в плечо пришлого бойца — тот отпрянул, меняя угол обзора, странно подприсел, сунул за пазуху правую руку. Последний его жест моментально породил цепную реакцию: все рядовые участники действа проделали то же самое — включая двух новых, скользнувших боком по очереди в образовавшуюся щель. В одном из них Вадим признал того чрезвычайно долговязого, что свежевал апельсин в ресторане сбоку от Лады. Теперь на четверых «григорьевцев» приходилось четыре «цитроновца».
Ни следа показной расслабухи не осталось в участниках. Изначальное «не так» раздулось, накренилось, нависло — ждало толчка.
Дождалось.
Как всегда — с наименее вероятного направления. От самого до сих пор пассивного действующего (в смысле без-) лица. С момента удара по почкам Вадим пребывал в ломком легковесном безволии — как бы перепоручив управление телом расторопному Янису и не нуждаясь более в самообслуживании. Но сейчас и Янис устранился, замер, — и тогда бесхозный вадимов организм ни с того ни с сего, не отчитываясь перед рассудком, испражнился судорожным двигательным импульсом: Вадим бойко лягнул бодигарда в голень, выдрался из несколько ослабевшего захвата, сквозанул вдоль стены назад. Бодигард Янис был профессионал — так что порыв норовистого сотрудника Аплетаева закончился как должно: на полу. Нет, не положенным долгосрочным раушем — всего только отшибленным левым плечом: Янис чересчур отвлекся от подопечного, войдя в устойчивый резонанс с персональным оппонентом. Поэтому, загремев вторично на локоть, Вадим немедля завопил, катастрофически обрушивая напряженное молчание: — Он хочет вас сдать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80