Свинья стремительно разрасталась, как на животноводческой диаграмме. Итоговой мегахрюшкой наслаждалась обеспеченная старость юнисекс в туристических шортах-панаме-жилете-рюкзаке-фотомыльнице. Живые воплощения этой агитраскраски Вадим наблюдал ежедневно едва ли не из окна пресс-рума. С тех пор как десоветизированная Рига удостоилась графы в списке пунктов, обязательных к посещению, осмотру и фиксации на пленку «кодак» всеми западными турстарцами. В прошлом веке даже захудалая аристократическая поросль, прежде чем поступить на государеву службу, обзавестись семьей, остепениться, укорениться, врасти, — непременно моталась по Европе, распевала «гаудеамус, игитур!» в угрюмых Геттингенах, кутила в Парижах и покрывалась солнечным эпикурейством под греческими оливами. Запасала, как витамины или тепло, — пока рецепторы не замылены, восприятие свежо, эмоции густы, — чувственные и умственные впечатления на всю предстоящую жизнь. Нынче же торжествует схема строго обратная: лучшие свои, активнейшие и продуктивнейшие годы ты посвящаешь деланию карьеры, геморроидальному сидению в офисной коробке, офтальмологическому таращению в монитор, скрупулезному взращиванию будущей пенсионной ренты. Чтобы дцать лет спустя, достигнув заветной должности старшего менеджера и стопроцентной консистенции импотентного старого пердуна, счастливо отправиться на покой и далее — по накатанным маршрутам самолетно-паромно-автобусных туров. Ты свободен. Ты предоставлен сам себе. Перед тобой открыты все пути. Тебе доступны все удовольствия. Только ты уже ничего не можешь и не хочешь, тебе на самом-то деле все это просто не нужно. Ты выхолощен, выжат. Употреблен. Все твои соки потрачены на достижение целей отчужденных и абстрактных. Ведь что такое успешная карьера? баба с седьмым размером бубсов и ногами от переносицы? раблезианский обед? цистерна «Вдовы Клико»? Хуй-то. Позолоченная медалька. Почетный значок «Жизнь удалась». Но смысл твоего забега — синк позитив! — ясен лишь тому, кто этот значок тебе цепляет. Тому, кто использовал твою биологическую, витальную энергию в своих внебиологических интересах. Вадиму снова пришел на ум любимый фильм «Матрица», в котором порабощенное кибернетическим разумом человечество превращено в плантацию живых батареек, вызревающих в рядах колб и выбрасываемых по использовании. Ему всегда казалось, что это не фантастическая антиутопия, как писали критики, а самый что ни на есть прямой реализм. Есть в английском языке хорошее труднопереводимое слово wired. Что-то типа «подключенный». Подрубленный к сети. Задействованный.
Может быть, именно бессознательное сопротивление организма, не желающего быть wired, мешало ему, например, обзавестись сотовым телефоном. Организм воспринимал удобное портативное и вполне Вадиму доступное по деньгам средство связи — меткой, следящим радиодатчиком, вроде тех, какими орнитологи кольцуют птиц. Мой мальчик, теперь они всегда будут знать, где ты — чтобы в любой момент, если понадобится, востребовать, активировать, использовать… Вадим пролил чай на стол и подложил пенсионную картонку под дымящуюся кружку. Чуть улыбнулся внутренней ментоловой щекотке очередного приступа приятной паранойи. Тут же вспомнилось услужливо, что предыдущий приступ, инспирированный буклетом БРОКЕРСКИЙ ИНВЕСТИЦИОННЫЙ СЧЕТ REX, был подарен ему тем же почтовым ящиком. А может, подумал Вадим, глотая горячий чай, все это неспроста? Может, последовательность и содержание как-бы-рекламных текстовок и слоганов — не случайны? Может, кто-то посторонний — потусторонний — общается ими со мной через оракул почтового ящика? Может, он что-то хочет мне сообщить? О чем-то предупредить? Или — на что-то подвигнуть? Вот только на что?
6
Чересчур — родителей, водителей, мороженого, звуков, нищих, цветов, беляшей, детей, влюбленных, сунарефов, карманников, троллейбусов, тинэйджеров, игрушек, ментов, прохожих, киосков, люмпенов, железа, пассажиров, кабелей, таксистов, транзитников, прожекторов, торговок, бензиновой вони, клоунов, окурков, обкурков, музыки, грязи, алкашей, фаст-фудов, пластмассы, мелких бандитов, машин, реклам, блядей. Кусок привокзальной площади оккупировал приблудный голландский луна-парк: обожравшиеся стероидов, вымахавшие в тысячи раз, выкрасившиеся в анилиновые цвета, вставшие как попало кухонно-прачечные агрегаты. Центрифуги для отделения души от тела, миксеры для взбивания мозгов в однородный мусс, шейкеры для взбалтывания сознания. Сварочные вспышки багрового, лилового, яично-желтого, злобно-оранжевого. В тесном пространстве пихаются боками ударные волны рэпов, попов, хип-хопов. Электронно усиленные оргазмические крики, визги, вопли, стон и скрежет зубовный. Забить одновременно все анализаторы: от зрительного до обонятельного, завалить, загрузить, переколбасить, расплющить, утрамбовать и закуклить. Особливо Вадима перепахал аттракцион, напоминающий исполинскую рогатку: две высоченных стальных мачты и между ними на резиновых канатах — сваренный из труб шарик с парой кресел навроде зубоврачебных. Зазевавшихся посетителей хватают, сажают, прикручивают сыромятными ремнями и выстреливают ввысь, оттуда они рушатся — и снова взмывают. И так — вечно. Босховские твари — зубастые свинокрысы, поросшие ступнями человечьи головы, ногастые рыбы, птеродактили в сапогах, — с шустрой ловкостью завзятых профи кружат грешников на каруселях, разгоняют на американских горках, катают на пучеглазых автомобильчиках, переворачивают на качелях, пластуют ушастыми ножами… Вадим забросил пивную бутылку в урну, запнулся о палатку тира, десять раз выпалил из воздушки по приветливо оттопыренным ладошкам мишеней, обрел призовую марципановую жабу, сбагрил ее презрительному пацаненку, купил раскаленный беляш, ссыпал последнюю мельчайшую медь в кепарь окопавшегося на ступенях нищего и стек в подземный переход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80