— Как бы то ни было, — продолжала Кэрол, — должны быть какие-то еще способы проверки. А что, если я пошлю ему письмо? Так, чтобы он должен был ответить. Предлог придумать нетрудно, и мне не нужно будет даже подписываться своим именем… Тогда мы сможем сравнить его почерк с запиской, которую нашли у Фэй. И если обнаружится сходство…
Мне осталось только пожалеть, что я так и не рассказал ей о заключении полиции по этому поводу.
— Во-первых, — заметил я, — почерк откровенно был изменен. А во-вторых, следователь считает, что там недостаточно материала для графологической экспертизы, даже если найти образец почерка автора. Так что и это нам ничего не даст.
— Жаль… Но все равно надо что-то придумать. Нам необходимо добыть какое-то определенное доказательство!
Я закурил и опустился в кресло. Мне уже все было ясно.
Вдруг она снова заговорила:
— Джеймс, а правда, что шантажист непременно должен хранить у себя что-то, принадлежащее его жертве? Какие-то слишком откровенные письма или что-то в этом роде? В доме Эллиса наверняка должно быть нечто подобное… Если бы мы только могли пробраться туда и посмотреть!
— И думать не смей об этом! — сказал я резко,
— Но нужно же что-то делать! Что толку твердить: «Не думай об этом»? Мы так много уже успели узнать… Быть может, нам удастся проникнуть туда обманным путем. Он вряд ли держит постоянную прислугу — на шантажиста это было бы непохоже. Значит, у него просто есть женщина, которая иногда приходит убирать. Нужно застать ее одну, изобрести для нее какую-то правдоподобную историю и…
— И порыться в его бумагах! — перебил ее я. — Кэрол, об этом и речи быть не может! Я никогда на это не пойду. Ты, видимо, хочешь, чтобы мы оба угодили за решетку?
Несколько секунд она смотрела на меня в упор, а затем сказала:
— Ладно, тогда я все расскажу полиции и заставлю их произвести там обыск. Если им передать все, что нам известно…
— Нам почти ничего не известно, — вставил я.
— Конечно, известно!
— Но если ты пойдешь с этим в полицию, тебя поднимут на смех. Они вряд ли тебя пожалеют. С их точки зрения, вина Фэй доказана. Дело закрыто. Они пропустят твои дикие обвинения мимо ушей и, уж конечно, ничего не предпримут.
— А как же все доказательства?
— У нас нет доказательств, ни единого, — надо смотреть правде в глаза, Кэрол. Все это не больше чем твои фантазии… О, я знаю, что ты скажешь. Действительно, в твоих рассуждениях есть своего рода логика, и тебе действительно удалось обнаружить некоторые странности. Потому-то я шел с тобой до конца, надеясь, что удастся найти что-то более важное. Но этого не произошло!
— А как же пропавшая фотография? Разве это не улика?
— Ты берешься доказать, что она действительно пропала? Если ты явишься в полицию и расскажешь им о своей теории — а она, кстати, явно направлена на оправдание Фэй, — они решат, что фотографию ты сама и взяла.
Она ошеломленно уставилась на меня.
— Но ведь это совершенно невероятно! Ты же знаешь, что я ее не брала… Знаешь, ведь правда?
Я колебался с ответом какое-то, мгновение, но этого оказалось достаточно. «О боже!» — вздохнула она и отвернулась.
— Извини, Кэрол, — попытался оправдаться я, — но было бы неверно притворяться, что такая мысль вообще не приходила мне в голову. Ты так настойчиво пыталась убедить меня…
Наступило минутное молчание. Затем потускневшим голосом она спросила:
— Значит, ты не веришь моей версии и мне тоже не веришь?
— Боюсь, что твоей версии я действительно не верю, Кэрол. Я бы жизнь отдал, только бы ты оказалась права, но я не могу все время заниматься самообманом. Все, что ты предполагаешь, только лишь могло произойти, но не более того. Ты все время играла логикой, учитывала только те фанты, что были тебе выгодны. Ты подгоняла их под свою версию. Ты непременно хотела прийти к нужному тебе выводу. Твоя теория умна, местами очень изобретательна, но за ней ничего нет. Это пустышка, цепь натяжек и допущений. Между тем все реальные улики по-прежнему указывают, что Артура убила Фэй. И мне остается только признать это!
— А еще, — печально сказала Кэрол, — ты думаешь, должно быть, что я такая же, как и она, — жестокая тварь, которая вцепилась в тебя ради твоих денег и своего не упустит!
— Этого, я не говорил…
— Но именно это у тебя на уме, я знаю. У тебя это все время можно было на лице прочитать. Ты считаешь, что моей единственной целью было убедить тебя, не так ли? Ну что ж, по крайней мере теперь мы все выяснили. На твою помощь я больше рассчитывать не смею. — Она резко повернулась и ушла в спальню, плотно прикрыв за собой дверь. Я не последовал за нею. Мне нечего было ей сказать.
Около восьми я окликнул ее через дверь и спросил, поедет ли она ужинать. Она ответила, что не голодна. В одиночестве я отправился в маленький ресторан, где часто бывал в холостяцкие дни, и заказал ужин. Ел я медленно, с мрачной сосредоточенностью, обдумывая ситуацию, которая окончательно завела нас с Кэрол в тупик.
Домой я вернулся в половине десятого. На столе в прихожей лежала записка:
«Джеймс, я ухожу от тебя. Уверена, ты согласишься, что это единственный выход. Жить с человеком, который тебе не верит, мучительно. Я люблю тебя и всегда буду любить, но похоже, что будущего у нашей семьи нет. Прощай, по крайней мере на какое-то время».
Глава 27
Стало быть, и Кэрол поняла, что мы зашли в тупик! Я был потрясен и, вопреки всякой логике, удивлен. Впрочем, так уж ли это нелогично? Со времени убийства Артура разрыв казался мне возможным, но я не ожидал, что первый шаг сделает Кэрол.
Затем я еще раз перечитал записку. Она была написана решительно, но кончалась-то странно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49