Ахилл отказался участвовать в сражениях с троянцами и перестал гневаться лишь после гибели своего друга Патрокла.

, можно было бы описывать на протяжении доброго десятка глав. Однако на исходе часа она, судя по всему, совершенно успокоилась. Горничная поправила ей причёску, привела в порядок её туалет и убрала черепки.Ярость наконец истощила самое себя, и маркиза простёрлась в кресле, оглашая гостиную жалобами.Эта волшебная перемена, изумившая горничную, произошла с ней благодаря г-ну Дабюрону. Чтобы добиться столь поразительного успеха, он призвал на помощь все своё хитроумие, пустил в ход ангельское терпение и удесятерил обходительность.Победа его была тем более достойна восхищения, что он был совершенно не готов к этой битве. Нелепый случай с маркизой нарушил его планы. В кои-то веки набрался он решимости, чтобы заговорить, но события обернулись против него. Ему пришлось примириться с неизбежным.Вооружась отменным судейским красноречием, г-н Дабюрон обрушил на голову раздражительной маркизы холодный душ. В огромных дозах использовал он нескончаемые периоды, которые, подобно клубку ниток, умеют разматывать товарищи прокурора, стяжая себе этим немалую славу. При этом у него хватило ума не перечить ей, напротив, он гладил её только по шерсти.Он был то патетичен, то насмешлив. О революции упомянул надлежащим образом, проклял её заблуждения, осудил её злодеяния и посетовал на пагубные последствия, которые она принесла порядочным людям. От нечестивца Марата искусно перешёл к прохвосту мировому судье. Не стесняясь в выражениях, заклеймил возмутительное поведение этого судейского крючка и втоптал в грязь мерзавца маляра. Однако, по его суждению, от тюрьмы их все же следовало избавить. Его выводы клонились к тому, что, пожалуй, разумнее, мудрее и даже благороднее будет уплатить.Не успел он вымолвить это злополучное слово «уплатить», как г-жа д'Арланж вскочила на ноги и надменно выпрямилась.— Уплатить? — вскричала она. — Чтобы эти злодеи коснели в своей испорченности? Поощрить их преступной слабостью? Никогда!— Речь идёт всего-то о восьмидесяти семи франках, — возразил следователь.— По-вашему, это пустяк? — отвечала маркиза. — Легко вам говорить, сударь. Сразу видно, у вас денежки водятся. Ваши предки были ничтожества, революция пронеслась высоко над ними, никак их не задев. Кто знает, может быть, они даже нажились на ней. А у д'Арланжей революция отняла все. Что мне будет, если я не уплачу?— Да что угодно, госпожа маркиза. Вы разоритесь на судебных издержках, вам будут присылать письма на гербовой бумаге, придут судебные исполнители, на ваше имущество будет наложен арест.— Увы! — возопила почтённая дама. — Революция не кончилась! Она доберётся до каждого из нас. Вам хорошо, вы сами из черни. Вижу, мне придётся уплатить, не откладывая, и это весьма прискорбно: ведь у меня ничего нет, и ради внучки я вынуждена идти на величайшие жертвы.Г-н Дабюрон изучил маркизу как свои пять пальцев. Слово «жертвы» в её устах до того его изумило, что, не удержавшись, он переспросил вполголоса:— Жертвы?— Разумеется, — отвечала г-жа д'Арланж. — Если бы не она, разве я жила бы, во всем себе отказывая, чтобы свести концы с концами? Да ни за что! Покойный маркиз часто со мной заговаривал о тонтинах Тонтины (по имени итальянского банкира Лоренцо Тонти) — страховые учреждения, обеспечивавшие пожизненную ренту; впервые появились во Франции в XVII веке и в разных формах дожили до начала XX века.

, учреждённых г-ном де Калонном Калонн Шарль Александр (1734 — 1802) — французский политический деятель, в 1783 — 1787 гг. генеральный контролёр финансов.

, вложенные в них деньги дают большую прибыль. Такие тонтины, по-видимому, существуют и поныне. Если бы не внучка, я бы вложила туда все, что у меня есть, без остатка, чтобы пользоваться пожизненной рентой. Тогда бы мне хватало на хлеб. Но я никогда не решусь на это. Слава Богу, мне известно, в чем состоит родительский долг, и все моё состояние в целости и сохранности перейдёт малютке Клер.Это признание так поразило г-на Дабюрона, что он не нашёлся, что сказать в ответ.— Это милое дитя доставляет мне ужасные мучения, — продолжала маркиза. — Вам-то я могу признаться, Дабюрон: когда я размышляю, как её пристроить, мне худо становится.Следователь покраснел от радости. Счастливый случай стремительно приближался, ещё немного — и он окажется совсем рядом, остаётся только покрепче его ухватить.— А мне кажется, — пробормотал он, — что пристроить мадемуазель Клер вовсе не трудно.— К сожалению, вы заблуждаетесь. Она, конечно, лакомый кусочек, хоть и худышка, но что толку! Мужчины стали так расчётливы, что просто слов нет. Их интересуют только деньги. Я не знаю среди них ни одного, кому достало бы порядочности жениться на девушке из рода д'Арланжей, у которой всего приданого — красивые глазки да манеры.— Полагаю, вы преувеличиваете, сударыня, — робко заметил г-н Дабюрон.— Ничуть. Верьте моему опыту, я живу на свете дольше вас. К тому же, если я выдам Клер замуж, зять мой причинит мне кучу неприятностей — так утверждает мой нотариус. По-видимому, мне придётся дать ему отчёт — как будто я вела счета! Ах, если бы у малышки Клер было доброе сердце, она бы постриглась, ушла в какой-нибудь монастырь. А я бы уж в лепёшку разбилась, чтобы собрать ей необходимый вклад. Но она совершенно меня не любит и не жалеет.Г-н Дабюрон понял, что пришло его время. Он пришпорил свою отвагу, как всадник пришпоривает лошадь перед прыжком через ров, и решительно заговорил:— Ну что ж, госпожа маркиза, по-моему, я знаю подходящую партию для мадемуазель Клер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119