Гошиной матери, Еве Захарьянц, было чуть за сорок. Первую половину жизни она прожила в Армении, в Спитаке. Была доцентом в местном педвузе, обучала студентов методике преподавания русского языка в начальных классах. Потом, ещё при Горбачёве, там случилось землетрясение, которое разрушило весь город, полностью. Мужа, пролежавшего два дня под развалинами, вытащили живого, весёлого и бодрого. У него только была придавлена рука рухнувшей балкой. Через полтора часа он умер — тогда ещё не знали, что собственная застоявшаяся кровь может оказаться своего рода ядом.
Сама Ева вместе с Гошей за несколько минут перед землетрясением отправились искать кошку, которая ни с того ни с сего выскочила в окно и, как обезумевшая, помчалась по улице. Они громко звали кошку и вдруг услышали истошный собачий вой, который возник со всех сторон, и тут же прямо перед ними стали оседать и рушиться дома. Ева обхватила семилетнего Гошу, и они стояли посреди улицы, а кругом, вздымая кучи пыли, почти бесшумно расходились стены, проваливались крыши. Кошка к ним так и не вернулась, но они остались живы.
Похоронив мужа, Ева решила временно уехать в город своей юности — Ленинград.
Здесь она кончала Герценовский. Президент СССР Горбачёв обещал, что через два года у них в Спитаке будет новая квартира, а пока они как беженцы могли переехать в любой город Советского Союза, даже в Москву. Но скоро уже и Советского Союза не стало, и Горбачёв перестал быть президентом. Кое-что, конечно, в Спитаке построить успели, но не для неё с . сыном. И спросить стало не с кого. А в Ленинграде она жила по временной прописке в общежитии и работала дворником, вахтёром и уборщицей. Такая у неё получилась судьба.
— Ева! Прежде всего успокойтесь и подумайте, у кого Гоша мог быть вечером, — посоветовала Ольга.
— Я об этом хотела у вас спросить. Телефоны его одноклассников, с кем дружил…
Ольга зажгла настольную лампу, порылась в старом толстом блокноте и продиктовала несколько телефонов. Говорить сейчас про доллары было бессмысленно.
— Как объявится, пусть сразу позвонит. В любое время, Я вас очень прошу, — сказала она на прощание.
Стрелки будильника приближались к четырём часам ночи. Или утра — кто как считает. Для неё, например, началось утро. Надо было подготовиться курокам, постирать кое-что из одежды мальчишек и почитать новые материалы на нескольких биологических сайтах, без которых она теперь не представляла жизни. А уж потом, если она успеет со всем этим справиться, минут тридцать-сорок можно будет подремать перед побудкой мальчишек.
С АПОСТОЛАМИ НА ТЕЛАХ
В первый раз Гоша Захарьянц появился в школе три года назад. В середине сентября Ольга Васильевна вошла в класс и увидела парня «с лицом кавказской национальности». Парень сидел на столе, спиной к доске и двумя руками быстро-быстро подбрасывал в воздух теннисный мяч.
— Привет! — поздоровалась она энергично и весело с классом. — В темпе рассаживайтесь, я вам сегодня столько должна рассказать, что сама не представляю, как успею!
Все быстро заняли свои места, и лишь «лицо кавказской национальности» остался сидеть на столе спиной к ней. Только наивная, ни разу ещё не побывавшая в школе студентка может представить себя в роли учительницы, которая с увлечением излагает материал благоговейно внимающему классу. Уже первый час, скорее всего, потрясёт её и глубоко разочарует. «Урок — это минное поле, и сколько бы по нему учитель ни ходил, в любой миг его могут подстерегать неприятные неожиданности», — учат опытные педагоги.
В тот день неприятной неожиданностью был Гоша Захарьянц. И победить её могло только вдохновение. Или интуиция.
— Слушай, а ты здорово это делаешь! — проговорила Ольга Васильевна с искренним восхищением. — Как это у тебя получается? Мне бы так научиться!
— Тренироваться надо. — «Лицо кавказской национальности» продолжало сидеть к ней спиной как ни в чем не бывало.
— Так поучи, — попросила Ольга Васильевна. — Не думай, я способная, правда!
— Серьёзно, что ли?
— Конечно, серьёзно! Поучишь?
— Бакс за урок.
— Решено.
— Хороший заработок! — захихикали в классе.
— Ничего, искусство требует жертв.
— Ладно, — согласился Гоша и спустился со стола.
Естественно, её объяснения он не слушал. Или делал вид, что не слушает, как она потом обнаружила. Тетрадь у него, по крайней мере, была, правда, единственная на все предметы. Но когда Ольга Васильевна диктовала — всего несколько строк, он увлечённо гонял своей шариковой ручкой по столу муху, предварительно оторвав у неё крылья.
— Крылышки не выбрасывай, ладно, — попросила Ольга. — Мы их рассмотрим под микроскопом. Я как раз думала, где бы мне муху поймать.
— Берите, — великодушно согласился Гоша. Многое она на этом уроке, конечно, не успела, уже хорошо, что хоть кое-как справилась с новым учеником.
— А сколько сейчас бакс стоит, не знаете? — спросила она класс за минуту до звонка.
— Да ладно, я задаром буду учить, — сказал Гоша.
В перемену она не пошла в учительскую и пять минут старательно брала у Гоши уроки подбрасывания и ловли упругого бархатистого теннисного мячика. В сумочке у неё была конфета, и перед новым звонком она вручила её «лицу кавказской национальности».
— А вы и, правда, способная, — похвалил её Гоша.
— Это ты — хороший учитель.
Он так и не узнал, что много лет назад в институтские годы она занималась теннисом, и кое-какие Гошины фокусы умела делать сама.
— Пофигист какой-то, зачем вы его взяли?! — с возмущением допрашивала преподавательница географии директора школы. Тогда их директором был ещё Лёня Казанцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125