Пока Степа рылся на месте палатки, чтобы собрать документы и сжечь, эвенк перетащил все тела через ручей в пещеру, которую выбили в стене добытчики, охотясь за золотой жилой. Туда же Степа вполне профессионально заложил радиоуправляемый заряд. Когда все было готово, они отошли метров на двести и стали наблюдать, как скала над пещерой сначала приподнялась, а потом, развалившись на части, обрушилась вниз.
Степа брел с ношей золота в рюкзаке вслед за эвенком и думал о том, что план его удается на славу. Теперь осталось пройти вдвоем три-четыре дня, чтобы выйти к месту у реки, где замаскирована моторная лодка, а там избавиться и от этого эвенка.
Он надеялся, что с мотором справится. А там по реке доберется до первой большой пристани и пересядет на речное судно. Главное – скорей выбраться к железной дороге. Скидывать золото в Сибири он не собирался. Это лучше сделать в каком-нибудь из российских больших городов, близких к Кавказу, типа Ростова. Насчет Ростова у него были даже кое-какие туманные договоренности. По крайней мере, те, с кем он договаривался, не выразят удивления, если он явится к ним с металлическим товаром, расплатятся сразу и без подлянок.
С приближением темноты ему стало страшно. "А ну, как этот эвенк задумал сделать то же самое? " – вдруг подумал Степан. Поначалу ему нравилось, что живым остался именно образованный эвенк, а теперь он смотрел с ненавистью в его спину.
А тот шел вроде бы неторопливо, точно так же, как делал эти дни любое дело, но Степан едва поспевал за ним. И это при том, что ростом он был намного ниже Степана. Днем Степе было даже немного жаль его убивать: эвенк ему нравился своей рассудительностью, она создавала ощущение надежности. «А хрен с ним, пусть идет со мной до лодки. Заодно и мотор наладит, если что. Оставлю жить на радость его народу. Пусть права качает, может, его эвенки своим президентом выберут. Сядем в лодку, я его пристукну несильно, чтоб смог ожить, и на берег выкину».
Сейчас эти мысли показались Степе опасными: «С чего бы это оставлять лишнего свидетеля, который обязательно заговорит, тем более стукнутый по кумполу».
А с приближением темноты вдруг стало казаться, что и сам эвенк замышляет что-то недоброе. «Образованные, они всегда хитрее. Притворяется послушным, а сам ночью перережет горло – и пошел. Даже не похоронит. Ему тайга что дом родной».
Поэтому Степа решил с автоматом не расставаться и всю ночь не спать.
– Ты дрыхни давай, – сказал он, когда они сидели у костерка и пили крепкий чай, почти чифирь, о котором ему столько рассказывали. – Мне чой-то не спится, я так посижу покемарю. А если сморит, так и разбужу.
Эвенк и тут спорить не стал, согласно кивнул и полез под навесик, который они несли с собой.
Это его безмолвное послушание еще больше насторожило Степу.
«Притворяется, сука! – подумал Степа. – Ей-бо, а сам дождется, пока меня сморит, или в упор пальнет, или голову топором проломит». Ему рисовались и другие способы простого и быстрого умерщвления, например незаметно всыпанная в чай какая-нибудь здешняя травка, которая подействует, как клофелин. Он не заметит, выпьет и рухнет где стоит. Тогда и убивать не надо. Эвенк подхватит его ношу и пойдет во тьме. А он очнется – и окажется тут беспомощный, как лох.
И все же до реки оставалась половина пути, и Степа боялся заблудиться. Потому сидел с автоматом между ног, оперевшись спиной на дерево, и время от времени натирал свои уши, чтобы не заснуть.
Он проснулся утром, заботливо укрытый развернутым спальником. Рядом лежал автомат без магазина.
– Я ночью поднялся, смотрю, вы спите, – стал, улыбаясь, объяснять эвенк. – Хотел будить, а потом передумал, Нельзя весь день идти без сна – упадете дорогой.
«Издевается, падла, – угрюмо сообразил Степа. – Хочет, чтоб я золото подтащил поближе к реке, а там кончит».
Он тихо порадовался, что так и не показал стволов, спрятанных на теле.
– Ладно, раз вынул магазин, так и неси его сам, – добродушно распорядился он, чтобы окончательно притупить бдительность образованного эвенка.
Степа свалил его двумя выстрелами сзади почти в упор, когда они миновали основной бурелом. После первого выстрела эвенк успел оглянуться и с удивлением посмотрел на него. Он так и ткнулся в землю, с повернутой головой.
Взяв из рюкзака эвенка самое необходимое, чтобы прожить одному дня два-три, Степа с легким сердцем отправился в сторону реки. До нее, по расчетам, оставалось километров пять, не больше. Если строевым шагом, так понадобится меньше часа.
Однако строевым шагом не получалось. На пути возникло очередное болото, которое расходилось вдаль по обе стороны.
«Вроде бы его напрямки прошли», – подумал Степан, срубив на всякий случай жердь, как в кино «А зори здесь тихие», зашагал по хлюпающему мху.
Он провалился мгновенно, не успев отпрыгнуть от опасного места.
– Ни хрена, вылезу, – сказал он громко, словно спорил с кем-то.
Но из трясины цвета ржавчины вытащить полностью утопленные ноги оказалось делом непростым. Он попробовал было встать лишь на одну, чтобы вытягивать вторую, и почувствовал, что углубился еще сильнее – влага противно подкралась к паху.
Оставалось одно – сбросить тяжелый рюкзак, опереться на жердь, положенную плашмя, и медленно, очень осторожно выползти к ближней чахлой березе. Но как раз оставлять рюкзак с золотом на съедение болоту ему и не хотелось.
– Во, блин, положение! – снова проговорил он громко. – Вылезу, будет что рассказать.
Степа положил жердь перед собой вроде бы на крепкий мох и оперся на нее руками, жердь податливо пошла вниз вместе с руками, которые углубились по локоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117