— Конечно.
— Тогда вряд ли. Здесь еще можно дать команду, не оповещая начальство, но за границей… Вряд ли. Так что, — Дмитрий не знал; что сказать этому странному человеку, — если вы можете освободить хотя бы его одного, сделайте это.
— Когда в организм проникает инфекция, она проявляется в различных местах. Начинается насморк. Мы лечим насморк и избавляемся от него. Но инфекция идет глубже и захватывает другой орган, скажем, бронхи. Начинается бронхит. Мы лечим отдельный орган, а не боремся с инфекцией, и она проникает еще глубже.
«И без вас понятно», — подумал Дмитрий и спросил:
— А если с инфекцией мы бороться не можем, то лучше и насморк не лечить, так, что ли, по-вашему?
— Нет, не так. Но вы все-таки подумайте.
Он повернулся, и Дмитрию показалось, что он сейчас растворится в воздухе.
— Погодите, — остановил он ветеринара, — что именно находится у границы с Эстонией, вы не сказали
— Собачий питомник, — в голосе Саввы прозвучало удивление, словно о питомнике говорилось с самого начала.
Чак тявкнул, Дмитрий взглянул на него. А когда снова поднял голову, Саввы рядом уже не было
«Эстония. Приграничная зона», — подумал Дмитрий и сразу вспомнил Агнессу Только что битых два часа беседовали об Эстонии. Но уж сестра-то вместе со своей конференцией точно ничего не может знать ни о каких питомниках и пропавших ветеринарных врачах Вот ведь совпадение.

* * *

Совпадения продолжались. Дмитрий успел лишь снять ботинки, как зазвонил телефон. Бросив удивленный взгляд на часы (кто это так поздно?), он взял трубку.
— Дмитрий Евгеньевич, — раздался незнакомый голос, — телефон мне дала ваша сестра, Агния Самарина. Вы, возможно, слышали обо мне. Моя фамилия Синельников.
— Борис Дмитриевич? Я, конечно, слышал о вас…
— Мы с сыном только что приехали из Усть-Нарвы, и я хотел бы поговорить с вами.
— Пожалуйста.
— Только не по телефону. Завтра к вам можно будет зайти? Я знаю, где вы работаете, — предупредил вопрос Синельников.
— Конечно. В десять у нас летучка, в одиннадцать приходите, — механически говорил Дмитрий, у которого вдруг вспотели ладони, как бывало когда-то на экзаменах.
— Хорошо, я буду.
Самарин долго сжимал в руках пищавшую трубку. Значит, в Эстонии, на границе с Россией. А вовсе не в Лодейном поле и не в Колтушах. Что ж, остроумно. И не далеко, и дороги хорошие, да не укусишь. В своей стране можно тишком досмотр устроить без санкции прокурора и подослать казачка. В другом государстве это куда сложнее. Молодцы… А Синельников, видимо, что-то разнюхал, вот что значит журналист, не то что некоторые. Дмитрию повезло, что этих мыслей не могла прочесть сестра. Хотя — с чего он взял, что Синельников звонил по этому поводу. Он ведь даже не упомянул собак. И все-таки Дмитрий был уверен, что известный журналист пожалует завтра в прокуратуру с сообщением о питомнике. Масть шла к масти. Головоломка начала складываться, разрозненные кусочки начали образовывать картину. Впрочем, совсем непривлекательную, скорее страшную.
— Что-то случилось? — спросила Штопка, вытирая Чаку лапы.
— Да нет, журналист один хочет зайти завтра. Синельников.
— Тот, о котором Агнесса сегодня рассказывала? Его сын потерялся вместе с Герой, а отважные эстонские полицейские его нашли. Уже забыл? Вроде бы для склероза рановато.
— Что ты говоришь, его сын потерялся? В Эстонии?
— О, Господи! — Штопка рассмеялась. — Ты как будто проснулся. Вместе же за столом сидели.
— Да-да, я все вспомнил, — кивнул Дмитрий. Он уже знал, о чем будет говорить Борис Синельников.

* * *

— Понимаете, и маленькая собачка им тоже была нужна. Я теперь понял, для чего.
— Ну, конечно, когда взрывается машина, никто не станет обращать внимание на то, крутилась ли в это время у ног мелкая шавка. Пнут ногой, и дело с концом.
Дмитрий вспомнил показания Пронькиных. Во время убийства Савченко все так и происходило.
— Интересно, существуют ли какие-то особые методы дрессировки, чтобы собака бежала к определенной машине?
— Да уж не сложнее, чем научить ходить по цирковой арене на задних лапках. Собака — она друг человека.
— Это к делу совершенно не относится, — сказал Синельников, — но есть обоснованная теория, что не только человек создал собаку, а в каком-то смысле собака создала человека. Ведь это приручение произошло Бог знает когда. До этого человек рассматривал животное как объект охоты или никак, безразлично. То, что он смог приручить животное, поделиться с ним добычей, приласкать, погладить по голове дикого еще вчера зверя, своего злейшего врага, перевернуло всю его жизнь. Он стал способен на добро. Вот что с человеком сделала собака, понимаете?
— К делу не относится, говорите, — улыбнулся Дмитрий. — В данном случае, насколько я понимаю, превратить этих подонков в людей не смог даже целый собачий питомник.
— Да, — вздохнул Синельников, — в современном мире превращения необратимы, как правило мы не раз наблюдали, как человек превращается в сволочь, а обратных примеров что-то не видно
— Тот, кто в сволочь превратился, был уже ею с самого начала, просто не сразу проявился, — заявил Самарин.
— Ну, уж очень вы категоричны, друг мой, — улыбнулся журналист, — хотя, пожалуй, вы правы
С минуту они сидели молча, затем Синельников спросил:
— Так что вы думаете делать относительно этого, с позволения сказать, питомника?
— Честно? —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127