Да и потом выручал не раз.
— А я вчера проезжаю мимо, гляжу — ты стоишь совсем смурной. Я даже водителю велел просигналить, но ты не заметил.
Отцовский помощник говорил с веселым напором. Это и в прежние времена было его отличительной чертой.
— Ты сейчас один дома? А я тут рядышком проезжаю. Слышишь, Алексеич? Я к тебе загляну. Деловое предложение есть, в память об отце.
Геннадий посмотрел на себя в зеркало, ужаснулся тому, что увидел, потом подошел к окну.
Бывший отцовский помощник как раз вылезал из шикарного «мерседеса» и что-то говорил водителю.
Бриться было уже некогда. «Ладно, — решил Геннадий, — полюбите нас черненькими».
Он включил чайник, отыскал банку с кофе и пошел открывать дверь.
Помощник выставил на кухонный стол бутылку конька «Бержерак».
— Как насчет стопарика? Больше с утра не будем, а стопарик для разрядки нужен. Согласен, Алексеич?
Геннадий достал хрустальные рюмки.
— Я твоего отца часто вспоминаю, Гена. Кристальной души был человек!
Помощник даже поднялся с кухонного табурета. Они выпили молча, не чокаясь. Потом, оглядев кухню, он спросил:
— Как я понимаю, это единственное, что у тебя осталось?
— И то чуть не отняли. Пока я прятался, приходили к жене с паяльником. Если бы не чудик один, она бы им генералку подписала.
В каких местах он прятался, Геннадий раскрывать не стал.
— Леший с ними, с этими чудиками, Гена. Нужно было сразу меня найти, когда тебя опускать собрались. Я бы тебе все сделал. В память об отце. А ты решил быть самостоятельным. Вот и влетел.
— Неловко было как-то. Да я и не знал толком, как вас найти.
— Мы что, в дремучем лесу живем? Подумал бы, нашел.
Помощник зачерпнул одну за другой несколько чайных ложек кофе. И Геннадий вспомнил, что он и прежде клал себе кофе щедрой рукой, объясняя, что у него низкое давление.
— Давление низкое, — проговорил помощник, словно услышал его мысли, — приходится поддерживать. Ладно, хрен с ним с давлением. Мы сейчас, Гена большое дело организуем, можно сказать масштабное. И нам нужны люди, которым можно доверять.
Геннадий понимающе кивнул, хотя не понял пока ничего.
— Одного очень серьезного человека мы должны провести в губернаторы. Я как раз формирую теневой штаб. Пойдешь ко мне? Работы будет много, но и получишь ты соответственно.
— Теневой — это какой? — переспросил осторожно Геннадий.
— Ты в этом деле пацан, я и забыл. У серьезных людей в таких делах несколько штабов. У каждого свои функции, — начал объяснять помощник. — Официальный уже работает. Он на виду. Но главное дело будем проводить мы. А поэтому, после победы, нам и наград больше, правда, не без риска.
Они проговорили минут двадцать. Точнее, говорил в основном помощник, а Геннадий лишь слушал. И от слов помощника у него разболелась голова. Видимо, той дозы коньяка, которую они только что приняли, было мало, чтобы после вчерашнего расширить сосуды. Он с трудом сдерживался, так хотелось немедленно налить по новой. И, не вдаваясь в смысл разговора, думал только, унесет с собой гость начатую бутылку или оставит? Поэтому Геннадий не заметил, как помощник перевел разговор совсем в другую плоскость. Он заговорил о пересадке органов. Каким боком это примыкало к выборам и к будущему губернатору, он прослушал, но как-то оба дела совмещались. И ему, Геннадию там тоже уделялась роль.
— Губернатор — это, так сказать, средство, инструмент, которым мы будем хорошо пользоваться, — талдычил помощник. Геннадий снова согласно кивнул. Даже добавил:
— Но цель не оправдывает средства.
— Молодец, если средства дорого стоят, а цель — фуфло, — весело подтвердил помощник. — Я в тебя, Гена еще тогда поверил, только потому и привлекаю к нашему делу. Ну, и сам понимаешь: с одной стороны у тебя будет все, о чем ты мечтаешь, даже больше. С другой — одно лишнее слово, и — адью. Какая у тебя была фамилии, люди не вспомнят.
Геннадий чуть было не сказал, что он уже и теперь, проснувшись среди ночи, не всегда знает, под какой фамилией числится. Но одернул себя и снова стал кивать раскалывающейся от боли головой, продолжая думать лишь о коньяке.
Он толком и не понял, что за дело предлагает помощник, при чем тут Геннадий, губернатор и какой-то банк органов, а также транспортировка их за границу, но от всей этой мешанины на него дохнуло космическим ужасом. Не такой уж он был идиот, чтобы не понять, что в случае облома попахивает это дельце вышкой. Правда, сейчас вроде бы не расстреливают. Но и сидеть пожизненно в камере — тоже не сахар.
— Значит, Гена, все мы с тобой решили. Завтра приходишь в десять утра по этому адресу, спросишь Ивана Ивановича, — собеседник положил на стол визитную карточку, — и начинаем работать.
Бутылку помощник все же оставил. Едва Геннадий закрыл за ним дверь, как немедленно налил себе. Стоя у окна, он смотрел на помощника, подходящего к «мерсу». Видимо, тот сделался и в самом деле важной шишкой, потому что водитель, который был заодно и телохранителем, выскочив из машины, услужливо распахнул перед ним дверцу, одновременно озирая окрестности в поисках подозрительного. Когда машина отъехала, Геннадий выпил вторую рюмку. Наконец-то ему полегчало.
До завтрашнего утра тянуть он не собирался. Лучше всего рвать когти немедленно.
Самолет наконец взревел двигателями, мелко трясясь, помчался по взлетной полосе и оторвался от земли. С мыслями о Родине можно было распрощаться. И похоже, что надолго, если не навсегда. Теперь оставалось думать лишь о том, как стать полноценным германским жителем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127