И он решил отправиться к ней сам. Снова.– Вика? – спросил он ее по телефону, чувствуя возбуждение от одного только ее голоса. – Это Андрей Бенедиктович. Мне нужно еще раз взглянуть на вашего сына. Я зайду к вам сегодня.– Но, Андрей Бенедиктович, Дима сейчас в школе, – отозвалась смущенно Вика.Она ждала мужа и специально осталась дома.– Вы меня неправильно поняли, – нашелся Парамонов. – Мне нужен не он сам, а еще одна фотография Димы, и желательно также фотографии членов вашей семьи. Придется как следует поработать над коррекцией всей семейной кармы.– Я буду дома весь день.– Я знаю. Мне важно, чтобы вы были готовы к моему приходу.На шестнадцать ноль-ноль у него была назначена еще одна клиентка, сумасбродная девица. Сейчас было тринадцать, и он собирался отправиться после того приема, но, узнав, что Вика дома, ощутил столь сильное нетерпение, что решил выйти немедленно. Часов двух ему должно было хватить, чтобы добиться наконец результата.
В самолете мистер Бэр читал японские биологические журналы. Японский был мечтой Николая Николаевича. Еще во Владивостоке, на острове Попова, где Япония была рядом, он пробовал запоминать смысл иероглифов и учился выписывать их, так сказать, задом наперед по сравнению с латиницей и кириллицей. Не зря однажды случайный попутчик его уверял, что японцы – одно из колен Израилевых, прошедшее всю известную тогда землю и расселившееся на островах.Был момент, когда Николай Николаевич даже стал улавливать основной смысл статей на темы биологии моря. Научный язык, как и любой жаргон, не слишком многообразен, одни и те же термины повторяются в нем часто. Но знание дальше не пошло, потому что возникали более срочные и необходимые дела, среди которых японский язык казался непозволительной роскошью. Как раз тогда Димке исполнилось полгода, Вика стала прикармливать его полагающейся малышам пищей и началась ужасающая аллергия.Покрытого красной коростой, его по нескольку раз в день макали в ванну с калиной. Николай Николаевич объезжал все аптеки города в поисках необходимых лекарств. А знакомые из тогда еще советских Севастополя и Ташкента везли ему огромные пакеты с миндалем.На производство литра миндального молока в домашних условиях уходило около четырех часов. Но лишь оно более или менее усмиряло Димкину аллергию.– Миндальное молоко – это лекарство особого сорта, – говорил ему многоопытный врач-аллерголог. – Доктора Пирогова оно спасло от смерти, а Толстой Лев Николаевич, вы думаете, почему он был столь крепок в старческом возрасте? Почитайте дневники его супруги и узнаете ответ. Софья Андреевна постоянно жалуется на дороговизну овсянки, которой ежедневно питался граф. Я поначалу был в недоумении: овсянка самая дешевая крупа, особенно на Руси. И лишь потом набрел на сведения, что графу готовили эту самую овсянку не на коровьем молоке и не на козьем, а на миндальном! Тогда и посочувствовал Софье Андреевне.Тот год, когда Димку кормили, как графа Толстого, сильно подрезал и планы и бюджет Николая Николаевича с Викой. У Вики даже присказка появилась: «Когда Димка вырастет, мы…» и так далее.
Сейчас, в самолете, Николай Николаевич тоже достал журнал, только американский. Но, обнаружив в нем на первых же страницах большую статью Бэра, немедленно убрал его назад. Однако Бэр успел заметить его телодвижения.– Старая несуразная работа, не тратьте на нее время, – посоветовал он. – Лучше послушайте, что пишет эта мадам, Сидзуко Китахата.И он, нисколько не затрудняясь, стал прямо с листа читать японский текст по-английски.– Я читал статьи этого автора, но считал, что он – мужчина.– Нет, она – молодая дама, лет пятидесяти.Работа японки по касательной соприкасалась с тем, что делали они. Но кое в чем она, как ни странно, отставала.– Думаю, она перестала пользоваться аквалангом, водолазы уволились, а у мужа нет возможности лазать под воду так же часто, как это делаете вы, – то ли пошутил, то ли сказал всерьез Бэр.
Аэропорт был пуст, как и в прошлый раз. Такси не обнаруживались, и Николай Николаевич поймал частника, который согласился везти их в академическую гостиницу на Миллионную, между Эрмитажем и Марсовым полем.По дороге Бэр пробовал сунуть Николаю доллары, но Николай стоически отказался и расплатился с водителем сам.Номер был экзотически дешев по нынешним временам, но зато – аховый, с туалетом в конце коридора. Иных тут не существовало. Николай чуть было не предложил поехать к ним домой, но не решился стеснять свободу гостя и простился с ним до завтрашнего утра. В конце концов, Бэр сам выбрал именно эту гостиницу как самую близкую к Эрмитажу, куда он собирался отправиться немедленно.Николай тоже отправился немедленно. К себе домой.Он всегда звонил Вике с вокзала. И в этот раз позвонил из аэропорта. Вика была дома и ждала его. С Димкой было настолько все хорошо, что тот даже отправился в школу один.Ему повезло с троллейбусом на Дворцовой – подошел сразу, был почти пустым и не простаивал на перекрестках.На свой третий этаж Николай взбежал мгновенно и открыл дверь своим ключом.Ключ мягко повернулся в замке, дверь тихо распахнулась, и только Николай решил провозгласить что-нибудь зычное и радостное, типа: «Ого-го-го!» – как остолбенел и сразу задохнулся от того, что происходило в коридорчике между прихожей и «взрослой» комнатой.Незнакомый толстозадый лысоватый мужик, находясь к нему спиной, тискал его жену. Вика в халатике, явно наброшенном на голое тело, стояла лицом к прихожей и смотрела на собственного мужа невидящими глазами. Халатик был расстегнут, и мужик, елозя руками по Викиному телу, приговаривал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111