Этим сухим местом среди клубов пара, расходившихся от кипятка, который еще несколько минут назад бил сильной струей из разорванной от избыточного давления батареи, среди плеска воды и гулких голосов полуголых мужчин, которые повсюду тряпками собирали в ведра воду, была короткая лестница, ведущая со второго этажа к чердаку.Шеф «Эгиды», Сергей Петрович, а также два его заместителя – Марина Викторовна Пиновская, сорокапятилетняя модная женщина с осиной талией, мозгом суперкомпьютера и железной хваткой своего деда – деревенского молотобойца, и Осаф Александрович Дубинин, интеллигент, которого уличные бомжи не раз принимали за равного из-за его замшелого вида, не замечая аварийной ситуации, негромко, но активно спорили. Совещание было коротким, своего рода очередная летучка, где обсуждали всего лишь одно из десятка мелких и крупных заданий, спущенных «Эгиде» из учреждения, которое по традиции петербуржцы называют Большим домом.– Ну не девчушку же к нему подпускать! – говорил Дубинин.– А кого? Был бы он педрилой, направили бы, например, Кефирыча. Но у него, по всей видимости, ориентация нормальная. Даже супернормальная. Кого вы в таком случае предлагаете? – спрашивала Пиновская. – Конечно, подошла бы Катя. Но она и так занята под завязку. У вас есть кандидатуры? Давайте рассмотрим.– Я бы тоже поостерегся, – осторожно заметил Сергей Петрович.Вопрос был чересчур деликатным, и шеф «Эгиды» понимал, что командирские интонации здесь недопустимы. Будь его воля, он бы вовсе отказался от этого задания.– Вы сами говорили, Сергей Петрович: нам нужно понять технологию этой, так сказать, синей бороды, – напомнила Пиновская. – Как мы это сделаем, не подослав Наташу?– Синяя борода держал своих дам в подвале, – проявил эрудицию шеф, – а этот, судя по всему, нормальный серийный убийца. Как говорят: «почувствуйте разницу»!Все шло к тому, что Наташе ПорОсенковой, вчерашней школьнице, многоопытные руководители «Эгиды», познавшие различные нюансы бытия, в том числе и приемы рукопашного боя, должны были поручить роль матерого Джеймса Бонда. Но не в кино, а в гораздо более скользкой живой ситуации. Выступить один на один против знаменитого экстрасенса. Это понимал каждый из них, но чувствовал внутреннее сопротивление.– Представьте, что этот Парамонов в самом деле ее закодирует, – снова заговорил шеф. – Если хотя бы половина того, что о нем говорят, правда, мы потеряем девчушку! Сделала запись одного сеанса – и хватит с нее. Девочка рискует, как бы точнее сказать, не жизнью, а душой и телом! Вправе ли мы…– К тому же, – вставил Дубинин, – он легко может ее расколоть со своим гипнозом. Представьте на секунду, что будет, если она выложит ему все!– Я предлагаю так, – перебила его Пиновская. – Пусть Наташа пойдет хотя бы на первый прием к этому экстрасенсу. Уверена, что на первом приеме особого риска не будет. Тем более я сама с группой буду дежурить в машине. Доверьтесь мне, наконец, как женщине! Нам хотя бы понять, в чем его зацепки!Против этого аргумента мужчины не устояли, тем более что Плещеев как раз накануне получил очередной втык от руководства, которому, как всегда, требовалась мгновенная и полная ясность по заданию. К тому же и сама Наташа ПорОсенкова прибыла к своему рабочему месту.
Тот, кому было посвящено короткое совещание в «Эгиде», Андрей Бенедиктович Парамонов, в это время преспокойно спал на мягком современном диване в квартире у своего внучатого племянника Владлена.Часов до трех ночи они просматривали вместе те кассеты, которые записывал Владлен. Так сказать, эпизоды из жизни ближних и дальних горожан.Среди нынешних жителей России с каждым годом оставалось все меньше людей, которые связывали имя Владлена с создателем первого советского государства Владимиром Лениным. Сколько-то лет назад Владлен, начитавшись страшных публикаций о той всероссийской мясорубке, которую устроили вождь и его соратники, подумывал даже поменять имя, переназвавшись хотя бы в языческого Владислава. Но время было суетное. Оно то подбрасывало обоих родственников непривычно высоко, то опускало почти до полного обнищания, и до замены собственного имени руки не доходили. Другое дело его родная сестрица, Сталина, – та, учуяв ветры эпохи, быстро превратилась в полноценную Полину.Теперь мамаша, одарившая десятилетия назад своих детей звучными идеологическими именами, лежала в клинике, в кардиологическом отделении, а Владлен с Андреем предавались мечтам о возможном богатстве.Когда Владлен Парамонов поделился с родственником тайнами своих гляделок и подслушек, Андрей Бенедиктович сказал, что лишь идиот не воспользовался бы тем, что судьба сама вкладывает им в руки. И теперь раз в неделю он приносил к двоюродному внуку короткий списочек будущих клиенток-пациенток. А Владлен, с липовыми удостоверением городской газовой службы и электросети, обходил указанные родственником адреса, брал пробы воздуха на кухне в пустые пластмассовые бутылки из-под кока-колы и осматривал проводку на предмет возможного самовозгорания. Заодно, в каком-нибудь пыльном месте, куда не проникал взгляд владельцев квартиры, он навешивал свою подслушку. После этого Владлен парковал машину Андрея поблизости от того дома и записывал кухонные разговоры.– Ни один экстрасенс не отказывался от информации, полученной из обыденного мира, – приговаривал Андрей Бенедиктович, прослушивая бабью болтовню и делая пометки в своем блокноте. – Я как назову имя их кошки или собаки, клиентки просто торчат!Когда-то, в первый вечер, послуживший началом их делового содружества, Владлен угостил своего двоюродного деда видеофильмом из жизни одной нестарой соседки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111