Но то была мать исчезнувшего Гоши.
— Нет, пока не сплю. Что? Что-нибудь про Гошу? Есть новости?
— Ой, не знаю, ой, я не знаю! Ольга Васильевна, послушайте, я нашла тот журнал!
— Какой журнал? — удивилась Ольга. Почему-то она подумала о классном журнале.
— Я вам разве не говорила?! Ой, Ольга Васильевна, я ничего не понимаю!
Лучше я сейчас его принесу! Я себе места не могу найти, весь вечер смотрю на этот журнал, не знаю, что делать, не знаю, с кем советоваться. Вы увидите и все поймёте! Я же помню, вы к нему как мать были!
— Ева! — несколько раз пыталась перебить её Ольга. У Евы было отчество — Саркисовна, но она всех просила называть себя только по имени. — Ева! — все-таки вклинилась Ольга Васильевна. — Может, утром посмотрим? Мне завтра к третьему уроку.
— Ольга Васильевна, я умру, если это Гоша! Я иду к вам. Как вы скажете, так я и буду делать!
Едва Ольга опустила трубку, как на лестнице хлопнула дверь, и кто-то вызвал вниз лифт. Ольга вслушивалась в каждый звук. Потом лифт стал подниматься наверх.
«Слава Богу, едет!» — подумала она о сыне и приготовилась открыть дверь.
Но лифт не остановился, проехал мимо их этажа и остановился выше. Ольга решительно подошла к телефону и набрала Дашин номер.
После пятого гудка она услышала сонный голос Даши.
— Дашенька, прости, пожалуйста, это Ольга Васильевна. Петя давно от тебя ушёл?
— Петя? — удивлённо переспросила Даша. — А он и не приходил. Мы по телефону поговорили, часов в девять вечера, и все. А что, разве он куда-то ушёл, Ольга Васильевна? — В её голосе послышалось удивление, которое сменилось испугом. — Он мне говорил, что будет дома весь вечер. У него коллоквиум завтра…
Продолжать расспросы было бессмысленно.
На часах — почти четыре Ольга только что закрыла дверь за Евой Захарьянц и вернулась на кухню. В душе её поселился ужас. И когда с улицы, из темноты донёсся крик, она не стала медлить и бросилась в комнату, где, не догадываясь о её тревогах, спал младший сын.
— Павлик, Павлик, вставай, бежим спасать Петю!
Видимо, вид её был настолько безумен, что Павлуша, который любил поспать, немедленно вскочил, быстро надел брюки, натянул свитер на голое тело и сунул босые ноги в ботинки. Мать и сын промчались по лестнице, выскочили на улиду.
Она была темна и пустынна. Лишь вдалеке двигалась, слегка пошатываясь, чья-то фигура.
— Э-э-э-й! — кричал человек. — Люди! Спасите! Помогите! Тоска загрызла!
Выпить не с кем! Э-э-э-й!
— Прости, Павлуша, — смущённо проговорила Ольга. — Значит, это вот кто кричал. А я решила, что Петя зовёт на помощь. Уже четыре, а его все нет.
Про страшный журнал она решила сыну пока не рассказывать.
— Посмотри! Посмотри этот журнал! — В момент сильного волнения Ева путала «ты» и «вы». Она только вошла в прихожую, ещё не разделась, а уже совала Ольге полиэтиленовый пакет. — Листать не надо, я там закладку сделала.
Ольга вынула из пакета журнал, раскрыла его и увидела голого мужчину с абсолютно гладким лицом, так сказать, без индивидуальных черт. Скорее всего, это был манекен. Но только с татуировкой. Примерно такой, какая была на Гоше. И на Пете.
— Это же Гоша! Это мой мальчик! — Ева громко зарыдала и пошла следом за Ольгой на кухню.
Усадив её, Ольга взяла чашку, вытащила из холодильника валерианку и открыла пузырёк.
— Ева, успокойтесь! Ну хватит! Лучше скажите, сколько вам капель накапать?
Я её никогда не пила, купила так, на всякий случай.
— Ой, не знаю, накапайте, сколько не жалко. Ольга насчитала двадцать капель, разбавила водой из чайника и подвинула успокоительное средство Еве.
— Откуда вы взяли, что это Гоша? Это совсем другой человек. Или вовсе не человек, а манекен.
— Я знаю, я чувствую, это — мой мальчик! — Едва успокоившись, Ева снова начала рыдать. — Гоша! Гошенька! Что они с тобой сделали?! Скажи мне? Ой, горе, горе!
— Да кто вам это сказал? — почти прикрикнула на неё Ольга. — Может быть, этот художник ничего другого и рисовать-то не умеет! Разрисовывает манекены.
Или мальчишек, если попадутся под руку! Тоже мне, художник от слова «худо»!
Может, он такими татуировками тысячи людей изукрасил! Я просто уверена, что это не Гоша, а самый обыкновенный манекен!
Этот довод на Еву подействовал, и рыдания её сразу прекратились.
— Да? — переспросила она. — Я об этом не подумала.
— Кофе будем пить? — спросила Ольга. — Давайте, я сварю кофе, потом прочитаем, что там, в статье, и решим, как быть. Уверена, что к нашим мальчикам этот журнал отношения не имеет.
— Я статью читала, но почти ничего не поняла…
Пока Ева пила кофе, Ольга читала статью. Однако текст её был таким сумбурным, что Ольга тоже не все поняла. В то, что кожа снята с живых людей, она не поверила: такого просто быть не может'! А вот «с только что умерших, сразу после смерти» можно понять и как «убитых, чтобы снять них кожу с татуировкой». Какой кошмар! Тут Ольга Васильевна вспомнила, как Петя показывал однажды фотографию. Этот полусумасшедший художник собрал вместе парней, которым сделал татуировки, встал между ними и запечатлел все это на снимке.
— Видишь, как интересно, — говорил тогда Петя, — шесть с одной стороны, шесть — с другой, а посередине — он сам. Иисус Христос и двенадцать апостолов.
— А почему двенадцать? — удивилась тогда Ольга. — Апостолов же было тринадцать.
— Мать, ну ты даёшь! — Пётр посмотрел на неё критически. — Апостолов было двенадцать.
— Ну не знаю, а как же тогда на Тайной вечере — тринадцать? Я же про это читала.
— Тринадцать их было вместе со Спасителем, Иисусом Христом, — проговорил Пётр учительским тоном. — А потом, . когда Иуда Искариот повесился, вместо него выбрали двоих, из числа учеников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125