Трое суток их выдерживаем и что-нибудь там с вашей помощью за это время накопаем. Вы одновременно оформляете бумаги у прокурора. А уж если вытащим оттуда живыми кого-то из парней, тогда будем считать, что нам просто повезло. Все, я откланиваюсь. Агния Евгеньевна, позвольте поцеловать вашу ручку. И постарайтесь завтра отлежаться за весь сегодняшний день. — С этими словами Дубинин поднялся.
* * *
Иван Иванович ворочался в постели и старался заснуть. Он пытался уложить своё тело удобнее, но любая из поз, которую он принимал, через несколько минут оказывалась неловкой. То начинало ломить шею, то руку, то ногу. А все из-за тревожных мыслей.
Последнее время ему катастрофически не везло в делах. Там, где прежде были удачи, теперь зияли провалы. Верных людей с каждым днём становилось меньше — их разобрали по тюрьмам. Часть допрашивалась в Латинской Америке, кого-то взяли в Европе, остальные находились в питерском следственном изоляторе. Он залёг на дно, лишь изредка высовывая какое-нибудь из оставшихся щупалец. Но завершить одно дело Иван Иванович был обязан, хотя бы потому, что получил немалый аванс.
Он всегда был хорошим менеджером — и в комсомоле, и когда работал в обкоме партии, и теперь — в личном бизнесе. Слово «менеджмент» в сочетании с комсомолом и обкомом КПСС звучало чужеродно, тогда было другое слово — «оргработа», однако по сути значило-то же самое. За последний год он отлично организовал несколько крупных дел международного масштаба, но, пожалуй, самым интересным и прибыльным должно было стать дело по отысканию, снятию, обработке и транспортировке кожи с двенадцати человек. В нем тоже на каждом этапе возникали свои сложности, которые надо было преодолевать. Хотя, если бы все было просто, эти кожи гроша ломаного ему не принесли бы, а так лично он рассчитывал заработать не меньше пятидесяти процентов их стоимости. Причём цена их, если бы ему удалось собрать все вместе, вырастала с каждым месяцем и перешагнула за двести миллионов. Двести миллионов «зелёными» за двенадцать татуированных кож и ещё тринадцатую — самого художника. Мир, конечно, сдурел.
Лично он никогда не понимал эти коллекционные страсти. Но если есть несколько сумасшедших, готовых столько платить за подобную коллекцию, то грех было отказываться от этого бизнеса.
Особенно теперь, когда рухнуло другое, хорошо отлаженное, дело с куклами.
А рухнуло оно по причине человеческого фактора, точнее — из-за обыкновенного разгильдяйства. Чего, казалось бы, проще — получить макет грудного ребёнка, внутрь которого помещён запаянный килограммовый контейнер с героином, перевезти через границу, сдать по адресу и положить в карман тысячу баксов. Курьерская служба, которую он наладил, работала как часы, а порушили бизнес два разнополых курьера, которые решили продегустировать в аэропортовском кафе Картахены все коктейли. Они настолько увлеклись этим занятием, что не заметили, как у них украли макет, видимо, приняв за живого ребёнка. И вместо того чтобы немедленно позвонить по телефону тревоги, эти двое идиотов рванули в Штаты, провалив всю курьерскую службу. Теперь все его курьеры сидят в колумбийской тюрьме, а тела той парочки обгладывают рыбы в какой-нибудь Миссисипи. И прибыль, полученную от героинового дела, он вынужден расходовать не на новый бизнес, а на выкуп людей, потому как, если они начнут колоться, с ним ни один серьёзный бизнесмен в Латинской Америке не будет иметь дела. Даже если его самого не вытребуют через Интерпол.
Иван Иванович все ворочался и ворочался в постели, стараясь заснуть.
Нет, конечно, так просто им его не достать. Тем более что в Колумбии он был законспирирован под чеченского правозащитника, и если они все-таки пойдут по следу, то станут искать в Чечне. Хотя и здесь тоже дела пошли не так, как он рассчитывал. Его смычка бывших спецназовских и фээсбэшных офицеров с бандменами стала распадаться, как только конкурентам удалось свалить на выборах человека, которого он проводил в губернаторы. Это был первый случай, когда он переоценил свои силы. Да и то сказать — силы и деньги в той игре с обеих сторон были спущены немерянные. В случае победы его людям простилось бы все. А теперь, правда, по прошествии времени, над проигравшими вершат торжество закона. Так сказать, «кто не спрятался, я не виноват». Поэтому приходится лежать на дне и не слишком светиться…
Сон наконец пришёл. И, уже засыпая, Иван Иванович подумал о том, как неплохо он продумал охрану своих помещений. В невзрачном здании бывшего бассейна установил в узких бетонных коридорах несколько дверей из брони, которую не возьмёт ни автоген, ни гранатомёт, несколько дежурных, которые постоянно сидят у экранов. И последняя придумка, которой он особенно гордился, — люк в потолке, ведущий на крышу, а там — лёгкий перископический трап в соседнее здание, где подготовлена к изолированной жизни в течение месяца квартира, о которой знает один лишь он. Как у серьёзной иностранной валюты — множество степеней защиты.
Он проснулся оттого, что на него сильно повеяло ночной прохладой. Открыл глаза, увидел на подоконнике силуэт человека, и рука сама потянулась под подушку к «тэтэшнику». Но человек длинным бесшумным прыжком пересёк комнату и оказался над ним.
— Привет! А я за тобой! — прошептал он, улыбаясь Ивану Ивановичу, и мгновенным точным движением пальца притронулся к его шее — справа, пониже подбородка.
Иван Иванович вяло прикрыл глаза и почувствовал, как сознание его растворяется в тумане. Незваный гость так же бесшумно и быстро приподнял его голову, кольнул в шею сзади, поставил на заплетающиеся ноги и, полуобняв, повёл к окну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125