Мой обалдуй, он же что устроил, когда я его отругал. Сел в поезд и уехал в деревню к бабушке. Я его три недели по всем моргам искал, поседел, а он у бабушки на блинах нежился! Представляете! И врал ей, что это мы его в деревню отправили.
Это было бы счастьем, если бы Петя поехал к кому из родственников в деревню, но только не было у них деревенских родственников.
Ночью Ольга Васильевна почувствовала, что сходит с ума. Например, она поставила включённую настольную лампу на подоконник: ей вдруг показалось, что Петя бродит вокруг по тёмным пустым улицам и не может найти дорогу домой.
«Увидит свет в окне и поймёт, что ему — сюда, — подумала она, ставя лампу.
Потом стала лихорадочно искать большую фотографию сына, чтобы отнести её завтра в церковь. — Буду молиться перед иконой и покажу ей эту фотографию».
На этой мысли она себя и перехватила. И в который уж раз набрала номер Михаила.
— Олечка! — Михаил отозвался сразу. Он уже не спрашивал о новостях, потому что понимал, что никаких новостей у неё быть не может.
— Миша, мне так плохо, я не знаю, что делать! — пожаловалась Ольга. — Поговори со мной, если можешь.
За эти часы они уже обсудили все варианты. Мишины знакомые из милицейско-адвокатского мира не смогли нигде обнаружить Петиных следов. По их уверениям, ни в каких милицейских сводках её сын не значился. Но сидеть сложа руки и ждать было все равно невозможно.
— Олечка, я узнал, что нужно сделать в церкви. Я как раз недавно дозвонился до одного приятеля. Он артист, приходит домой поздно… У него брат учится в Лавре, в Духовной академии… — После разговора в кафе на Стрелке Михаил, похоже, отбросил свой скептический тон и больше не повторял, что нынешнюю православную церковь по причине её застойного фундаментализма ждёт превращение в этнографический заповедник. — Так этот брат говорит, что нужно заказать молебен. Он, конечно, стоит дорого, но это максимум того, что мы с тобой можем сделать в направлении церкви. Священнику надо объяснить ситуацию, и он найдёт нужные молитвы. Хочешь, пойдём завтра утром вместе?
— Миша, спасибо! — Ольга сразу почувствовала себя легче. — Я все должна сделать сама. То есть мы пойдём в церковь с Павлушей.
— Мама, может, не надо, а? — убеждал Павлуша Ольгу Васильевну по дороге в церковь. — Давай ещё подождём… Вдруг сегодня Петька найдётся…
Сын выглядел испуганным. Он испугался сразу, как только Ольга сказала ему, что вместо школы он пойдёт с ней в церковь заказывать молебен о возвращении домой Пети.
— Напишу записку, ты отнесёшь её в школу, — успокаивала Ольга Васильевна, накладывая ему в тарелку утреннюю кашу. — А Петю необходимо найти любыми средствами. Если для этого надо заказать молебен, значит, закажем. Ведь Петя сам ходил в церковь…
Только тут до Павла дошло, что со старшим братом случилась беда.
В церкви, как и день назад, было сумрачно, пусто и тихо. Видимо, час для богослужения ещё не настал. Или уже прошёл. Лишь кое-где перед иконами горели свечки, да несколько человек крестились в согбенных позах. Неумело перекрестившись, Ольга с Павликом подошли к той же старушке, которая справа от входа стояла за лотком с дешёвыми иконками, брошюрами и набором свечей.
— Молебен? — переспросила старушка. — Это дорого, матушка. Денег-то у вас хватит?
— Мы заплатим, сколько бы это ни стоило, — уверенно ответила Ольга. — Вопрос жизни моего сына.
— Я просто предупредить хотела, — смутилась старушка. — Вон там, около алтаря, мужчина стоит, это диакон, отец Никодим. Поговорите с ним.
Отец Никодим был молодым человеком с редкой светлой порослью вместо бороды. Ольга ожидала, что он ответит ей на каком-нибудь малопонятном языке Кирилла и Мефодия. Но диакон заговорил, как самый обычный человек с улицы.
— Молебен у нас стоит сто пятьдесят долларов, — сообщил он. — Вам как, срочно нужно, или дело терпит? Если терпит, тогда можно договориться о скидке.
— Нам надо срочно, — ответила Ольга, придерживая младшего сына за руку.
— Тогда сейчас с отцом Василием и переговорим.
Он направился к сумеречной стене, на которой помещались несколько рядов икон. Как раз такую стену и называют иконостасом, вспомнила Ольга. Идя следом за молодым диаконом, она даже рассмотрела ряд икон с двенадцатью апостолами, похожими на тех, что Антон Шолохов вытатуировал на мальчиках.
— Вы куда, женщина? — неожиданно резко спросил её диакон, остановившийся у небольшой двери в этой стене. — Там же алтарь, вы что, не знаете? Нельзя женщинам в алтарь!
Что-то такое Ольга однажды слышала.
— Простите, Бога ради! — смутилась она. — Вы нам сказали, что надо с отцом Василием переговорить, я и пошла. Чисто автоматически.
— Стойте здесь. Сейчас я отца Василия сюда приглашу.
Он скрылся за стеной, плотно прикрыв за собой дверь. Несколько минут Ольга вместе с Павлушей простояли в безмолвии. Потом поблизости от них остановилась пожилая женщина с мальчиком лет десяти, видимо внуком.
— Ежели у Бога попросишь с искренней верой, так Он все тебе даст, — объясняла она, крестясь на икону правой рукой, а левой пригибая голову внука. — Что попросишь, то и даст. А ежели без веры, так Он и не услышит тебя…
И тут из той же двери, которую прикрыл за собой диакон, вышел светлобородый священник. Был он тоже не стар, высок и красив. Оглаживая недлинную модную бородку, он шагнул от иконостаса и, посмотрев с едва заметной брезгливостью на пожилую женщину с мальчиком, поманил их пальцем. Те боязливо приблизились, при этом женщина снова попыталась пригнуть за затылок голову внука. Священник о чем-то спросил их тихо, женщина отрицательно покачала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125