— Интересно было познакомиться с такой неординарной личностью. Теперь завершающая стадия нашей встречи, — он протянул маме лист бумаги. — Подпишите. Вы разрешаете взять у вашей дочери отпечатки пальцев и анализ на определение ДНК.
— А если я не разрешу? — она сильно огорчилась из-за этой бумаги, я сразу заметила.
— Ваша дочь будет задержана до получения нами санкции. Это недолго. Часа два-три.
И мама подписала.
— Вот и отличненько, — любитель кошек забрал лист, наклонился ко мне и проникновенно сказал: — У меня нет кошки. Ни одной.
Я имела возможность рассмотреть вблизи белые шерстинки на его рукаве и почувствовать едва слышный звериный запах.
— Значит, это кролик. Или?.. — в близких глазах напротив мелькнуло удивление. — Точно. Это может быть крыса. Большая. Их еще называют морскими свинками. Угадала?
В кабинет вошел пожилой мужчина с чемоданчиком и сел напротив. Агенты отошли к окну и там тихонько переговаривались. Мне выпачкали пальцы черным и потом еще залезли ватной палочкой в рот. Пожилой ушел, агенты вернулись к столу. Неряха взял подписанный мамой лист.
— Можете идти. Надеюсь, Лилит, ты поняла, что сейчас произошло, и впредь постараешься вести обычную жизнь законопослушной школьницы. — Он взял ручку и черканул что-то на листке.
— Он левша! — с удовольствием отметила я, торжествующе посмотрев на любителя… вонючей морской свинки. — Я угадала — ваш напарник левша!
Мама утащила меня, а в коридоре еще залепила пощечину. Первый раз в жизни, хотя… Я же ничего не помню до трех лет. Кто знает, может, мне тогда тоже доставалось. Как ни странно, пощечина привела меня в чувство.
На улице нас ждал Байрон в машине. Мама остановилась, раздумывая. Байрон вышел, открыл заднюю дверцу.
— Садитесь, Вера Андреевна, я вас подвезу.
Мама подумала еще немного и села. Я тоже села к ней назад.
— Боря, что сейчас произошло, можешь объяснить? — спросила она, игнорируя меня.
Моя мама никогда не называет Байрона по имени, только идиотским «Борей».
— Все хорошо, — ответил Байрон, заводя мотор. — Нам повезло. Нас привезли не в ментовку, а в контору.
— И в чем же заключается это везение? — начала заводиться мама.
— Чисто. Допрашивают культурно. Не игнорируют закон.
— Ты что, попадал на допросы в милицию? — сменила она тон.
— Не я. У меня отец сидел. Он рассказывал.
— Боже!.. — она закатила глаза. — И за что?
— За предательство Родины. Я до пяти лет носил фамилию Феоклистов-Бирс, а после его ареста осталась только мамина фамилия. Вас куда отвезти — домой?
— Нас отвезти домой! — покосилась на меня мама.
— У меня дела, — спокойно возразила я. — Буду поздно вечером.
Байрон остановился и повернулся к нам.
— У нас дела, Вера Андреевна, а вам не надо домой. Дайте служивым дядям спокойно пошарить у вас в квартире.
— Пошарить?.. Что ты несешь? — перешла на шепот мама. — Во что ты втянул мою дочь?! За что ты нас так ненавидишь? Ты же ей жизнь испортил, ты!.. А если бы ее арестовали?
— Ерунда, — спокойно перебил ее Байрон. — Я законы знаю. И у меня есть деньги на хорошего адвоката и на взятки.
— А ты знаешь, чего стоят сутки в камере изолятора? Сколько ужаса и болезней это может стоить девочке? Сволочь! Почему ты сам не полез в эту квартиру, если так уверен в адвокатах и взятках?!
Я хватала мамины руки, она отбивалась и кричала, но я успела вставить ответ на ее «почему»:
— Потому что у меня череп приплюснутый с боков и вес сорок восемь килограммов!
— Череп?.. — Как ни странно, она мгновенно успокоилась, осмотрелась и попросила: — Выпустите меня. Я сама дойду.
Байрон
Мы дождались, когда она уйдет, станет совсем маленькой фигуркой на набережной, и одновременно выдохнули напряжение.
— Я должна тебе кое-что сказать, немедленно! — меня трясло.
— Я тоже.
— Нет, я первая! Байрон, я тебя люблю. Я сейчас!.. сегодня это вдруг поняла!
— Я тебя тоже люблю, — буднично заметил Байрон, — но ты должна знать, что следили не за нами, а за квартирой, в которую ты влезла, а потом уже они повели нас.
— Да мне наплевать. Ты слышишь, я тебя люблю! Ты можешь сесть рядом?
Байрон всмотрелся в мое лицо. Пожал плечами, вышел из машины и сел ко мне на заднее сиденье. Я тут же задрала его свитер и стала вытаскивать футболку из джинсов.
— Текила, ты что делаешь? — он попробовал остановить мои руки.
— Я хочу немедленно поцеловать твой сосок.
— Сейчас? — он осмотрел улицу.
— Немедленно! Убери руки, а то укушу.
Байрон поднял руки, я подняла футболку и влепилась губами в темно-розовый сосок. Стало легче. Я села, тяжело дыша.
— Текила, что с тобой? — с ужасом спросил Байрон, протягивая руку к моему лицу.
— Я… Мне очень хорошо, просто кайф, и все вокруг плывет в счастье, как от затяжки.
— Но ты же плачешь!.. — прошептал Байрон. — Ни разу такого не видел. Ты заболела? Ты ничего не пила в кабинете?
— Ничего я не пила, это оттого, что я тебя люблю!
— Давно? — Байрон достал платок и вытер мне лицо.
— Что — давно?
— Давно любишь?
— Нет… — я задумалась и стала успокаиваться. — Вот только что вдруг поняла.
— А когда мы трахались, ты еще этого не понимала?
— Не знаю… — я отодвинулась и посмотрела на Байрона со злостью. Весь кайф обломал. И мир обесцветился. — Наверное, и тогда уже любила. Иначе — зачем…
— Ну, знаешь, с тобой не соскучишься, — Байрон провел рукой по моей голове и снял парик.
— Как-то странно все, — я посмотрела на серый мир за окнами. — У меня взяли отпечатки пальцев и мазок на ДНК.
— Аналогично, — вздохнул Байрон.
— И куда мы с тобой влезли с этим охотником?
— Не знаю, — он посмотрел в мои вытаращенные глаза и развел руки, — я не служба безопасности нефтяного концерна и не агент наркоконтроля!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10