Июль почти не чувствовался, небо имело столь любимый Платоном оттенок холодной морской воды — серое, с просинью, подсвечивающейся внезапными сполохами пробившегося солнца. Было прохладно, небольшой беспокойный ветерок то и дело менял направление и запах — от скошенных газонов на Платона пахнуло душком скошенной травы, а потом — сразу же — сладковатым запахом дорогих духов от женщины неподалеку.
— Рейс из Москвы задерживают, — негромко сказала женщина, не поворачивая головы.
Платон огляделся и не нашел никого поблизости, кто бы мог отреагировать на ее слова.
— На двадцать минут, — добавила она, покосившись в его сторону.
— Неужели?.. — растерялся Платон и шагнул в ее сторону.
— Здесь в кафе наверху варят неплохой кофе, — спокойно продолжила она беседу, опять уставившись в пространство перед собой.
— Неужели? — опять сказал Платон и тут же спохватился: — Ах да, я там был, хороший кофе.
— Во рту остается привкус табачной крошки, — невозмутимо отметила женщина.
Вблизи она оказалась старше, чем выглядела на расстоянии.
— Как вы узнали, что я жду самолет из Москвы? — спросил Платон, отметив странный цвет ее глаз — черные, с вишневым отливом, такие он видел только у лошадей.
— Это просто, — усмехнулась она. — Вы вошли в зал, осмотрели табло прибытия, потом взглянули на часы и пошли наверх в кафе.
— Да, но…
— Возьмете меня к себе домработницей? — перебила его женщина.
Странно, но Платон совершенно не удивился — то ли тоска еще не отпустила, то ли он отравился безразличием вчера в кабинете Коли Птаха.
— У вас теперь хлопот прибавится, — продолжала незнакомка, шагнув к Платону ближе, — считай — два взрослых мужика, им и приготовить надо, и убраться после них. Я много не запрошу, сговоримся.
— Сговоримся… — повторил Платон, потом очнулся и легонько стукнул себя ладонью по лбу. — Извините, я сразу не сообразил — вы из Конторы? Вас прислали по работе, да?
— Я сама по себе, — ответила странная дама. — А вы что, хотели из фирмы помощницу по дому заказать? Вот видите, как удачно вышло.
— Не понял, я должен еще и вас поселить к себе вместе с племянниками? Мне об этом ничего не говорили, извините…
— Мне есть где жить. Буду приходящей домработницей. Вы меня не помните? — женщина подошла еще ближе, запах духов стал нестерпимым.
— Э-э-э… Простите, я ничего не понимаю. Почему я должен вас помнить?
— Ну и не надо, — отстранилась она. — Зовите меня Аврора. Думаете, мальчики приедут с багажом?
— Понятия не имею, — Платон отступил от нее в сторону.
— Уже пора, — заметила женщина и кивнула на двери. — Вы идите один, а я вас у машины подожду. Представите меня мальчикам, как домработницу.
— Черт знает что такое!.. — прошептал Платон, шагнул к распахнувшимся дверям и столкнулся с высоким худым мужчиной, тут же ухватившим его за плечи.
— Простите, я…
— Где вы ходите? Самолет давно прибыл, вас уже ждут!
Платон вскинул глаза, но лица говорившего разглядеть не смог — только выступающий острый подбородок: став на цыпочки и задрав вверх голову, человек хищно осматривал зал.
— Отпустите меня, — Платон повел плечами.
— С кем вы вступили в контакт?
— Куда я вступил?.. — освободив плечи, Платон быстро развернулся и постарался уйти, но был схвачен сзади за пиджак.
— Не туда, — сквозь зубы процедил странный мужчина. — Направо. И побыстрей, а то они уйдут ловить такси.
Платон посмотрел в указанном направлении.
У киоска с сигаретами стояли два весьма упитанных молодых человека. В ярких майках, легких шортах ниже колен и в чудовищно огромных одинаковых кроссовках они выглядели почти комично, если бы не устрашающие бицепсы на руках. Тот, что пониже, был в мотоциклетном шлеме. А младший — Платон узнал Веню по цвету волос — имел в рыжих кудрях крошечную клоунскую остроугольную шапочку, подвязанную под подбородком резинкой.
— Анкл бэнц! — заорал Веня и ткнул брата локтем.
Подхватив с пола увесистые рюкзаки, они побежали к Платону, сметая попавшихся на пути людей.
— Анкл-анкл-анкл-бэнц! — продолжал кричать рыжий Вениамин, бегая вокруг Платона. Старший Федор сдернул шлем, обнаружив под ним короткий ежик черных волос, схватил Платона за лацкан пиджака и стал просить его постоять спокойно три секунды.
— Три секунды! — кричал он, хотя Платон застыл на месте как окаменелый. — Один момент! — Свободной рукой Федор судорожно рылся в кармане широких шорт и наконец выудил небольшую темную бутылку.
Сорвав зубами пробку, Федя заткнул горлышко большим пальцем и, изобразив на лице зловеще-радостную ухмылку, взболтал содержимое, после чего облил пенной струей Платона с головы до парадно-выходных ботинок.
Судорожно всхлипнув, когда пена ударила в лицо, Платон закрылся руками, но с места не сдвинулся. Кое-как утеревшись, он осторожно открыл глаза и обнаружил братьев, радостно скачущих вокруг него с тем же идиотским припевом: «Анкл-бэнц! Анкл-бэнц! Анкл-анкл-бэнц!»
Ухватив того, который оказался ближе, Платон спррсил:
— Что это?..
— Это кола! — радостно заорал Вениамин. — Мы тебя побратали! Давай клешню!
Вцепившись в ладонь Платона, Веня вдруг выпятил грудь и изо всей силы дернул дядюшку за руку на себя. Потом Федя повторил этот же ритуал, но уже более осторожно — учитывая особенности фигуры Платона — он врезался в племянников не грудь в грудь, как полагалось при братании, а весьма обширным животом.
— Минуточку, стойте же. Мальчики! — повысил голос Платон, освободил ладонь и потряс ее, восстанавливая кровообращение. — Давайте пойдем в машину и поговорим. Разреши, — он взял из руки Феди полупустую бутылку и рассмотрел ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16