— Это у меня с детства такая защитная реакция. Вы показали фотографии мертвого тела моего брата, вот я и разнервничался, а потом… Когда вы меня посадили перед компьютером, я подумал, что это для успокоения. Все эти тропики, насекомые, лягушки — это чтобы я расслабился, ну вот я и заснул.
— Да как же можно! — почти с восхищением всплеснул ладошками старичок. — Я все вам рассказал подробнейшим образом, милейший Платон Матвеевич, и показал на снимках плечо вашего брата в районе подмышки в увеличенном виде, вот, взгляните еще раз…
— Не стоит, — заявил Платон и посмотрел на взволнованного собеседника как можно уверенней. — Право, не стоит еще раз на это смотреть.
— Вот тут даже разметочка представлена, чтобы вы хорошенько уяснили размеры надреза на плече в который и была вложена оотека. Вы сразу же после этого ушли в туалет, а я вам креслице поудобней подвинул к монитору и чай заказал покрепче.
— Ну хорошо, — сдался Платон и мазнул взглядом по фотографиям, — что такое эта ваша оотека?
— Это просто. Это капсула с яйцами, как у тараканов. Видели самку таракана с яйцом в заднице?
Платон беспомощно огляделся. Он вдруг понял, что яркое насекомое с ногами-ножичками, пожирающее лягушку, имеет какое-то отношение к смерти его брата.
— А ваш чай остыл, — по-домашнему заметил Коля Птах и продолжил, не меняя интонации: — На плече вашего мертвого брата — в районе подмышки, спереди — хирургическим инструментом сделан разрез, в который кто-то аккуратно вложил оотеку с яйцами богомола.
— У брата было прозвище Богомол, — тихо заметил Платон, как будто это что-то могло объяснить.
— Я знаю, — кивнул Птах. — А у вас было прозвище Кукарача.
— Это в детстве, — отмахнулся Платон. — Когда я был еще маленький. Я любил песню про кукарачу, а потом, когда подрос…
— А вы знаете, что означает это слово? — перебил Птах с обидным пренебрежением к его воспоминаниям. — Кукарача — это таракан.
Платон ужасно удивился, несколько секунд напряженно смотрел в розовощекое лицо, потом покачал головой:
— Нет…
— Это правда! Большой и черный. У нас в Питере таких полно, немцы их называют какерлаками. Бежит такой тараканище по столу — большой, твердый! Какер-лак! Какер-лак! — Птах постучал пальцами по столу перед Платоном. — Вы из одного отряда насекомых.
— Что?.. — спросил Платон, совершенно потеряв чувство реальности.
— Вашего брата прозвали Богомолом, вас — Кукарачей, а богомолы и тараканы находятся в генетическом родстве. Все по теме. — Птах широко улыбнулся, обнажив розовые десны над пожелтевшими зубами.
— Никакой темы, — пришел в себя Платон. — Мой брат — Богуслав, и прозвище у него было соответствующее: Богуслав Омолов — вот тебе и Богомол. А я — Платон, по-домашнему — Платоня, а потом — просто Тоня. Кукарачей я был недолго, когда танцевал твист под любимую песенку с пластинки, это время давно ушло.
— Но ведь все равно сходится! — азартно подмигнул ему Птах. — Кукарача и Богомол, а?
— Не сходится, — резко ответил Платон, уже жалея, что разоткровенничался насчет прозвищ.
— Вы ведь ночью не спали, да? — вдруг спросил Птах. — Вам еле смогли дозвониться после полуночи, вы потом не заснули уже?
— Заснул, — пожал плечами Платон. — Два года назад мне предложили стать народным заседателем в суде присяжных. Я отказался. Вот тогда я не спал. Две ночи. А сегодня спал, и отлично выспался, скажу я вам, потому что подумал, что вы меня пригласили на старое место работы уговаривать идти в заседатели. Но на эту тему я уже отнервничался и потому прекрасно спал.
— Вы ведь у нас в Конторе бухгалтером работали? — Птах посмотрел в какую-то бумажку и нахмурил брови.
— Сначала бухгалтером, а потом старшим экономистом, — кивнул Платон.
— Вы были на хорошем счету, — то ли спросил, то ли подтвердил Птах.
— А это потому, что я никогда не задумывался о ведомстве, в котором работаю, — с готовностью объяснил Платон. — Я только когда уже уволился, часто представлял себе, вот, к примеру, уборщицы, повара в буфете, женщины в отделе кадров — скромненькие такие, простенькие, раскрывают свое удостоверение перед охраной или в транспорте — что они думают? Насколько они осознают значение аббревиатуры в этой красной книжечке?
Птаха, похоже, совершенно не волновали мысли подсобных служащих Конторы.
— Ваш брат умер насильственной смертью, что, учитывая его образ жизни и вид деятельности, вполне объяснимо. Все было бы вполне объяснимо, если бы не капсула с яйцами тропического богомола у него в теле. Вы должны нам помочь.
— Тут я вам вряд ли чем помогу, — задумался Платон. — Никогда, знаете ли, не интересовался ни тараканами, ни их родственниками.
— Зря, — заметил на это Птах. — Родственниками всегда нужно интересоваться. У вас ведь есть племянники.
— Двое, — осторожно ответил Платон.
— Вам пятьдесят шесть, ваш брат был младше на пять лет.
— Почему это — был? — Платона вдруг возмутил казенный тон, которым Птах говорил о его брате. — Он всегда младший, а теперь с каждым годом разница будет только увеличиваться.
— Конечно, конечно… — успокаивающе заметил старичок.
Они помолчали, осторожно изучая физиономии друг друга.
— Значит, — вздохнул Платон, — хиеродуля — это?..
— Ваш китайский родственник, — серьезно заметил Птах.
Платон хотел было ответить резко, но только надул щеки.
— Обиделись? — не унимался Птах. — Хиеродуля — это китайский богомол. Вообще, скажу вам, я сам только недавно узнал об этих великолепных насекомых. Они вызывают у меня чувство большого уважения. Потрясающая невозмутимость, расчетливость в движениях, что для постороннего глаза кажется просто медлительностью — вот завидное искусство владения телом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16