— А как же?..
— Перейдите на ту сторону улицы, третья припаркованная от столба — будет ваша. Красный «Москвич». Ключи в зажигании. Оставите во дворе, вечером созвонимся.
— Что? — спросил Федя, когда Платон убрал телефон.
— Подъезжай к обочине и остановись. Выходим. По-быстрому, — пробормотал Платон, стараясь не выдать свою растерянность голосом.
— Говорил же тебе, что гаишника нельзя трогать! — посетовал Вениамин. — Теперь у анкла неприятности!
Они перешли улицу. Платон огляделся. Третья от столба — это, конечно, конкретное место, но на углу машины были припаркованы с двух сторон от столба. И, как назло, с одной стороны — «Москвич», и с другой стороны — тоже.
— И что характерно — оба красные, — пробормотал Платон вслух.
— Ну прости, анкл, — от души попросил Федя.
Подумав, Платон двинулся направо, осмотрел салон «Москвича» — третьего от столба. Ключей в зажигании не было, на заднем сиденье вповалку лежали рюкзаки.
— Не тот, — резко развернулся он. Братья послушно шли за ним гуськом.
Когда Платон открыл дверцу, сел за руль и завел еще теплый двигатель, Федя, оглядевшись, наклонился и сообщил:
— В «мерсе» слева тоже ключи забыли.
— Садитесь быстрее!
— Слушайся анкла, — Веня толкнул брата в салон. — Погоришь на дорогих тачках. Они же все с антиугоном!
Оказавшись в знакомом дворе, Платон перевел дух и только тогда понял, что дорога от аэропорта его совсем доконала. Он собирался, неспешно передвигаясь, в пути объяснить братьям правила проживания в его доме. Теперь все слова начисто вылетели из головы. Платон прислушался к пульсации крови в ушах. Выключил мотор. Набрал воздуха, чтобы начать разъяснительную беседу, потом надул щеки и медленно выпустил воздух из легких.
— За кого вы меня принимаете? — спросил он вместо задуманного: «Мальчики, я живу холостяком, имею устоявшиеся привычки и странности, постарайтесь не тревожить меня излишним любопытством и выполнять определенные требования по перемещению по квартире».
— Анкл, мы тебя уважаем, — ответил Веня за двоих.
— Тогда постарайтесь изо всех сил и не прикасайтесь к вещам, которые трогать нельзя, — это у него сложилось само собой, вместо: «Некоторые предметы в квартире имеют для меня большую ценность, я прошу не брать их без разрешения. Особенно книги. Это исторические раритеты». Понятно? — спросил Платон, зациклившись про себя на слове «раритеты» и радуясь, что не произнес этого вслух. Потом пришлось бы понятным для братьев языком объяснить, что оно означает.
— Чего тут непонятного, — пожал плечами Федор. — Покажешь сразу, где у тебя растяжки стоят, и все дела.
— Я рад, что вы меня поняли, — кивнул Платон, соображая — спросить или не надо, что такое растяжки? Решил не сбивать беседу и продолжил: — Не трогайте дорогие мне растяжки, и все будет в порядке. Теперь по площади. Вам выделена самая большая комната, кухня — само собой — тоже в пределах допустимого передвижения, еще места общего пользования, естественно. В мою спальню можно заходить, но не более того. Все, что стоит за стеклом, трогать нельзя, в обуви ложиться в кровать запрещено, курить… Вы курите?
— Нет, — покачал головой Федя. — Мы себе не враги. Так, иногда сделаем в хорошей компании пару затяжек.
— И прекрасно. Пару затяжек делать в моей спальне тоже нельзя. Что осталось? Библиотека, но книги, я думаю, для вас пока тема не актуальная. Еще есть одна запертая комната — мой кабинет. Я вам его покажу, но входить в него потом будет запрещено.
— Анкл, ничего не выйдет,. — покачал опущенной головой Федор.
Платон посмотрел на них обоих в зеркальце. Братья сидели на заднем сиденье плечом к плечу.
— Почему не выйдет? — спросил Платон, слегка похолодев.
Его выстроенная крепость, его уютная норка, прекрасный музей и неприкасаемая коллекция вин! Венецианское стекло, фарфоровые статуэтки восемнадцатого века, ковры и бронза! А трубки?! Платон даже застонал от ужаса.
— Понимаешь, анкл, не можем мы жить с Федькой в одной комнате, — объяснил Веня. — Федька на ночь обязательно кого-нибудь приводит, а если не находит подходящую кошелку, то дрочит по полчаса. Громко! — уточнил Вениамин и, подумав, добавил: — Жениться ему надо.
— Ну так!.. — пожал плечами Федор.
— А ты?.. — Платон не смог быстро подобрать слова, но Веня его понял и с готовностью разъяснил:
— А я книжку читаю.
— Ага, — подтвердил Федя. — Уже год, как читает на ночь книжку. Прочитал больше половины. Импотент!
— Какую же ты книгу читаешь? — опешил Платон.
— Первую, — ответил Веня. — Первую книжку Гарри Поттера. Это, короче, про одного пацана, который…
— Я поселю тебя в библиотеке, — с облегчением выдохнул Платон, кое-как совладав с улыбкой.
Успокоенный и даже слегка повеселевший, он открыл замки своей квартиры и нажал в коридоре на пульте шифр сигнализации.
— Ни хрена себе! Ты что, музей ограбил? — с порога оценили обстановку братья.
— Располагайтесь, — сразу погрустнел Платон.
Обойдя квартиру, братья внимательно все рассмотрели, выслушивая наставления дядюшки. Веня сдвигал все картины по очереди и заглядывал за них, а потом поинтересовался:
— А где сейф? Где ты прячешь оружие?
А Федор, осмотрев запретный «кабинет», уважительно присвистнул и попросил:
— Можно Веньку оставить в большой комнате книжку на ночь читать, а меня сюда поместить для траханья?
Платон вздрогнул и осмотрел квадратное помещение, задрапированное гобеленами, со статуэткой работы Челлини и мальтийской Венерой на антикварном столике, застеленном древней иранской шалью, ниспадающей до пола. С китайскими гравюрами по шелку — совокупляющиеся любовники, с курительницей в углу, как раз под резной деревянной вязью на стене в три квадратных метра:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16