Такое бывает в первой любви. И еще Ч когда впервые берешь на
руки своего ребенка… Но свой ребенок и первая любовь Ч это мир, открываю
щийся в общении… Я провел смычком по струнам… Она заплакала, закричала, з
асмеялась, запела, заговорила… Она открыла мне новый свет, я долго-долго ж
дал свидания с ней… Мое сердце тогда не выдержало этой встречи, и я заплак
ал от счастья и надо мной все смеялись, но они не знали, что я встретил ее, ка
к находит лодку плывущий в океане. Я читал этот мир в нотах, я слышал его в д
уше, но без нее я не мог рассказать о нем людям… Я играл, играл, часами без ос
тановки, и она открывала мне все новые горизонты звука… Мы никогда не раз
лучались, она объехала со мной весь мир, и я видел, как люди плакали, слушая
ее волшебный голос. Она была всемогуща и беззащитно-хрупка, как ребенок…
Тридцать шесть лет назад мне вручил ее нарком, и мы с ней не расставались…

Да, это были отраженные вслух мысли, потому что так можно говорить или с са
мим собой, или играя на публику, но Поляков не играл на нас, я полагаю, он нас
вообще не замечал. Воцарилось долгое тягостное молчание. Потом из прихо
жей вошел Халецкий, держа в руках вывинченные дверные замки.
Ч Вам придется сегодня ночевать, закрыв дверь на цепочку, Ч сказал он П
олякову. Ч Замки мы должны взять с собой для исследования. На сутки.
Поляков кивнул. Я сказал ему сухо, чтобы вывести его из транса официально
стью обстановки:
Ч Мы сделаем все возможное для того, чтобы найти преступника. Но вы должн
ы нам помочь… Поляков развел руками:
Ч Чем я-то могу вам помочь!
Он сидел в своем кресле, совершенно раздавленный случившимся, торчали во
все стороны угловатые острые локти, колени, причудливо были заломлены к
исти, черные озера тоскующих глаз, подбородок на плече Ч будто эту диков
инную птицу разобрали на части и как попало набросали в глубокое плюшево
е гнездо кресла. На мгновенье во мне шевельнулось недоброе чувство, смеш
анное с недоумением Ч это был не гений и не великий маэстро Ч это был пот
ерпевший, самый обычный потерпевший. Я сказал строго:
Ч Ну-ка, Лев Осипович, соберитесь, пожалуйста! Нельзя так распускаться! Б
ез вашей помощи я не смогу найти вора.
Поляков очень грустно взглянул на меня, и я подумал, что мне не надо смотре
ть ему в глаза Ч они, как омуты, поглощали меня, замедляли реакцию, это был
и глаза не потерпевшего, удрученного кражей, а скорбящего Демона, доброг
о фанатика, страдающего гения. Нет, он душевно больше меня, и если он эмоци
онально перехватит инициативу, я не смогу заставить его помочь мне. И, не д
авая ему ответить, я сказал:
Ч У вас особая кража, поэтому вы должны мне помогать. И ваша помощь сейча
с Ч в мышлении. Вы должны отбросить все переживания и мобилизовать до пр
едела память, способность спокойно и методично рассуждать. Тогда мы сдел
аем первый шаг к возвращению скрипки…
Ч Вы думаете, удастся поймать вора? Ч спросил Поляков.
Я сел в кресло напротив него:
Ч Разговор у нас мужской?
Ч Конечно.
Ч Тогда слушайте. Все мы знаем: в мире нет окончательных тайн. Ничего нег
тайного, что когда-нибудь не становится явным. Но когда я приезжаю на мест
о преступления, меня часто охватывает томительное ощущение бессилия. Во
круг толпятся зеваки, потерпевшие, свидетели Ч и все ждут от меня, что я п
осмотрю окрест своим профессиональным взором и как фокусник вытащу из р
укава… вора. А я ведь знаю в этот момент не больше их и мне так же трудно пре
дставить невидимое, как и всем им Ч тем, кто стоит вокруг и ждет чуда. Но чу
дес, как и тайн, не бывает. Поэтому я начинаю медленно, методично думать и и
скать, запоминать все, что мне говорят, сравнивать, оценивать, и в конце ко
нцов начинает проясняться истина. Понимаете, для отыскания ее не нужны н
икакие чудеса, а только спокойствие, терпение и труд. Вот так я и намерен и
скать скрипку «Страдивари». И хочу, чтобы вы тщательно подумав, вспомнил
и, что пропало из квартиры.
Ч Да я же вам сказал, что сейчас это не имеет значения…
Ч Имеет, Ч перебил я. Ч Ваш «Страдивари» на рынок не понесешь, а золотые
часы, например, какой-нибудь приезжий продавец мимозы купит у вора с боль
шим удовольствием…
Поляков прошелся по комнате. Мои откровения не то чтобы успокоили, но по к
райней мере отвлекли его от горестных раздумий.
Ч Похищены деньги, Ч сказал он, откашлявшись, как будто собирался декла
мировать. И вообще, сейчас, когда он немного отвлекся от мысли о пропаже ск
рипки и стал считать, что именно у него было украдено из личных вещей, дома
шнего имущества, появилась в нем какая-то застенчивая неловкость, как бу
дто он стыдился всего происходящего. Я давно заметил эту болезненную зас
тенчивость у обворованных людей Ч к тяжести потери примешивается како
й-то нелепый подсознательный стыд, ощущение, что, ограбив тебя, вор еще и п
осмеялся над тобой, оставив дураком на общее обозрение Ч злорадное или
сочувственное, но во всяком случае ты становишься предметом всеобщих пе
ресудов и жалости.
Поляков перечислял похищенное, расхаживая по комнате, Лаврова писала пр
отокол:
Ч Ордена… лауреатские медали… золотой ключ от ворот Страсбурга… транз
исторный приемник, почетная цепь от Токийского филармонического оркес
тра… магнитофон марки «Филипс»… дза чемодана…
Потом мы сели за стол и стали заполнять длинный, разлинованный мной лист
Ч список людей, вхожих в дом Полякова. На каждой следующей фамилии Поляк
ов вскакивал со стула, хватал себя худыми руками за грудь и говорил мне с в
озмущением:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20