В
ы как думаете?
Ч Не понял, Ч осторожно сказал Халецкий, ожидая какого-то подвоха.
Ч Чего непонятного? Вот закончим осмотр, сфотографируем, запишем, и сюда
придут люди. Много всяких людей. И навсегда исчезнет масса следов и детал
ей, на которые мы с первого раза просто не смогли обратить внимания…
Ч И что же вы предлагаете?
Ч Я ничего не предлагаю. Просто фантазирую. Если бы можно было после осмо
тра опечатать квартиру и прийти сюда завтра, послезавтра Ч и мы бы увиде
ли так много нового…
Ч Прекрасный образец работы по горячим следам, Ч сказал сварливо Хале
цкий. Ч Вы лучше постарайтесь все это увидеть сейчас. Кроме того, я не уве
рен, что хозяева этой квартиры согласны погостить у вас дома… пока вы буд
ете искать незамеченные сразу улики.
Я засмеялся:
Ч Да, в моих апартаментах будет трудно разместить эти рояли. И хоть я в эт
ом мало чего понимаю, но хозяину они, наверное, нужны оба.
Сзади щелкнула входная дверь, и вошла инспектор Лаврова, а за нею Ч собак
овод Качанов с Марселем. Огромный, дымчато-серый с подпалинами пес споко
йно сел в прихожей на пол, приветливо посмотрел на меня, смешно подергал ч
ерным замшевым носом. Я готов, Ч всем своим видом демонстрировал Марсел
ь, Ч не знаю, чего уж вы тут копаетесь.
Ч Что, поработаем, Марселюшка? Ч спросил я и потрепал пса по загривку. Ов
чарка прищурила свои янтарно-крапчатые круглые глаза.
Ч Станислав Палыч, вы его зря сейчас разговариваете, Ч сказал недоволь
но Качанов. Ч Исковой пес в работе на след должен быть уцелен, как на жаре
ную печенку.
Лаврова чиркнула зажигалкой, затянулась сигаретой, со смешком сказала:

Ч А что толку-то? Все равно «…у стоянки такси собака след утратила…».
Ч Это вы уж бросьте! Ч совсем обиделся Качанов. Ч Вашей-то фотографии в
музее милицейском еще нет пока, товарищ лейтенант… А Марсель мой, между п
рочим, третий год там красуется. Зазря портрет на стенку вешать не станут.
Притом в раме…
Ч Станислав Павлович, поблагодарите Качанова за комплимент, Ч засмея
лась Лаврова. Ч Я ведь там и ваш портрет видела.
Лаврова оглядывалась в прихожей, разыскивая, куда бы ей сбросить пепел с
сигареты, направилась к столику, на котором стояла большая тропическая р
аковина. Я опередил ее, подставив развернутую газету:
Ч Если нет принципиальных возражений, пепел будем стряхивать сюда. Я ве
дь сейчас отличаюсь от Марселя тем, что прежде чем искать, обязан сторожи
ть тот порядок, в котором мы все это застали.
Лаврова взглянула на меня, усмехнулась:
Ч И опять вы правы. Я с тоской думаю об участи женщины, которая станет ваш
ей женой. Я кивнул:
Ч Я тоже. Для вас остается вариант личного самопожертвования. А теперь, к
ак говорили дуэлянты, приступим, господа. Качанов, войдешь первым: вы с Мар
селем отрабатывайте след, а мы начнем свою грустную летопись.
Качанов снял с Марселя поводок, что-то шепнул ему на ухо и пустил в комнат
у. Я стоял, прислонившись к притолоке.
Собака, видимо, взяла след. Она занервничала, вздыбилась шерсть на загрив
ке, судорожно подергивался нос Ч черный, влажный, нежно-трепетный. Марсе
ль перебежал комнату и исчез в спальне, потом снова вернулся, и двигался о
н все время кругами, иногда растягивая их и переворачивая в восьмерки, по
ка не выбежал обратно и прихожую, сделал стойку у дверного замка, и тут Кач
анов ловко и быстро накинул на него карабинчик поводка. Марсель стал скр
ести когтями дверь и вдруг неожиданно тонко взвыл: «У-у-юу»
Ч как от мгновенной внутренней боли. Качанов открыл дверь и выскочил вс
лед за овчаркой на лестничную площадку, потом раздался его дробный топот
по ступенькам.
Ч Прошу вас, Ч сделал я широкий жест, приглашая войти в гостиную, и добав
ил, обращаясь к Халецкому, хотя Лаврова отлично поняла, что говорю я это дл
я нее, и Халецкий это знал: Ч Весь наш мусор Ч окурки, бумажки и теде и тепе
Ч складывать только на газете в прихожей…
И поскольку мы все трое знали, кому адресовано это указание, осталось оно
без ответа, вроде безличного замечания Ч «уже совсем рассвело». Я подош
ел к портрету Ч почему-то именно портрет больше всего привлекал мое вни
мание. Это была очень хорошая фотография, застекленная в дорогую строгую
рамку. Часть стекла еще держалась, вокруг валялись длинные, кривые, как ят
аганы, обломки, рядом на паркете засохли уже побуревшие пятна крови. Там, г
де капли упали на стекло, они были гораздо светлее. Одна длинная капля поп
ала прямо на фото и вытянулась в конце дарственной надписи, как нелепый, н
еуместный восклицательный знак.
Ч Королева Елизавета Бельгийская, Ч сказал Халецкий, присевший рядом
со мной на корточки.
Ч Это написано или вы так думаете? Ч спросил я, проверяя себя.
Ч Знаю, Ч коротко ответил эксперт. Ч Жаль, я не понимаю по-французски
Ч интересно, что здесь начертано.
Наверное , что-нибудь такое вроде «Люби меня, как я тебя», Ч усм
ехнулся я.
Лаврова заглянула через мое плечо:
Ч «Гениям поклоняются дамы и монархи, ибо десница их осенена Господом».

Ч Вы это всерьез полагаете? Ч обернулся я к Лавровой.
Ч Это не я, это бельгийская королева так полагает, Ч сказала Лаврова.
Ч Н-да, жаль, что я не гений, Ч покачал я головой.
Ч А зачем вам быть гением? Ч спросила Лаврова. Ч Расположение монархо
в вас не интересует, а с поклонницами у вас и так, по-моему, все в порядке.
Я внимательно взглянул на нее, и мне показалось, что в тоне Лавровой досад
ы было чуть больше, чем иронии.
Я снова наклонился над портретом. Королева улыбалась беззаботной улыбк
ой, и теперь Ч совсем рядом Ч эту накопившуюся десятилетиями беззаботн
ость неправящего монарха-дамы не могли изменить даже морщины Ч трещины
расколовшегося стекла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20