Это отличный моряк, - заверил меня мистер Пертви, - море он знает как свои пять пальцев и никогда понапрасну не рискует.
Времени было еще немного, а яхта стояла в Харвидже. Я сел на поезд в десять сорок пять и примерно в час стоял уже на борту яхты и беседовал с м-ром Гойлизом. Во всех чертах этого толстяка сквозила какая-то отеческая заботливость. Я рассказал ему о своих планах: мы проходим Голландские острова и идем на Норвегию. Он ответил: "Есть, сэр!" - и, как мне показалось, с энтузиазмом воспринял это предложение; он сказал, что такое плавание придется ему по душе. Стали решать продовольственную проблему, и энтузиазм его вспыхнул с новой силой. Однако раскладка, предложенная м-ром Гойлизом, меня, признаться, несколько смутила. Живи мы во времена Дрейка и Испанских морей, я бы заподозрил, что затевается бунт и захват корабля. Но его добродушный смех рассеял мои опасения. Лишку, заверил он меня, не будет; если что и останется, то парни поделят между собой и возьмут домой - есть, кажется, такой морской закон. Мне показалось, что "лишку" хватит команде на зиму, но, не желая показаться скаредным, я промолчал. Количество спиртного потрясло меня в не меньшей степени. Я прикинул, сколько нам потребуется самим, и назвал цифру; затем м-р Гойлиз выступил от имени команды. К чести его замечу, что о своих людях он заботился.
- Пьянства, мистер Гойлиз, я не допущу, - сказал я.
- Пьянства? - удивился м-р Гойлиз. - Да какое это пьянство, если моряк плеснет себе в чай малость рому?
Он объяснил, что его девиз - "Набери хорошую команду и обращайся с людьми по-человечески".
- Они будут лучше работать, - сказал м-р Гойлиз, - и они к вам вернутся.
Мне не хотелось, чтобы они возвращались. Еще не видя, я возненавидел их: они рисовались мне обжорами и пьяницами. Но м-р Гойлиз говорил так убедительно, а я был так неопытен, что и тут я пошел у него на поводу. Он заверил меня, что лично проследит, чтобы по этой статье остатков не оказалось.
Набором команды м-р Гойлиз решил заняться самолично. Пара матросов и юнга - больше нам не потребуйся. Команда с делом управится. Если речь шла об уничтожении запасов еды и спиртного, то, по-моему, он несколько преувеличивал возможности человека, но, кто знает, может, имелось в виду управление яхтой.
По пути домой я заскочил к портному и заказал спортивный костюм, который мне пообещали сшить срочно, а затем поехал к Этельберте и поведал обо всем, что успел натворить. Восторг ее был беспределен, и беспокоило лишь одно: успеет ли портниха сшить ей новое платье. Ох уж эти женщины!
Мы недавно вернулись из свадебного путешествия, но оно было непродолжительным, и мы решили никого не приглашать, а провести время на яхте вдвоем. И слава Богу, что так решили.
В понедельник мы выехали. Костюмы были готовы в срок. Не помню, в чем была Этельберта, но выглядела она очаровательно. На мне был темно-синий костюм, отороченный белой тесьмой, что, как мне кажется, весьма эффектно.
М-р Гойлиз встретил нас на палубе и отрапортовал, что обед готов. Должен заметить, что с обязанностями кока он справлялся великолепно. Оценить по достоинству сноровку других членов команды мне так и не удалось - в деле я их не видел, - но, когда у меня хорошее настроение, я уклончиво говорю, что это были славные ребята.
День я планировал так: как только команда отобедает, мы поднимаем якорь; я закуриваю сигару, мы с Этельбертой облокачиваемся о фальшборт и смотрим, как белые скалы отчизны милой медленно исчезают за горизонтом. Свою часть программы мы с Этельбертой выполнили и стали ждать. Поднять якорь никто не спешил.
- Что-то они долго копаются, - заметила Этельберта.
- За четырнадцать дней, - сказал я, - им необходимо прикончить хотя бы половину всех припасов. Естественно, обед у них затянулся. Но лучше их не торопить, а то они не осилят и четверти.
- Скорее всего, они пошли спать, - сказала Этельберта немного погодя. Уже пора пить чай.
Они определенно не спешили. Я прошел на ют и позвал м-ра Гойлиза. Кричать пришлось трижды, и лишь после этого он чинно поднялся на палубу. За то время, как мы не виделись, он как-то погрузнел и обрюзг. В зубах он сжимал окурок сигары.
- Доложите, когда вы будете готовы, капитан Гойлиз, - сказал я. - Мы выходим в море.
Капитан Гойлиз вынул изо рта окурок.
- С вашего позволения, сэр, - ответил он, - сегодня ничего не выйдет.
- Почему? Чем вам не нравится сегодняшний день? - удивился я.
Как известно, моряки - народ суеверный, а понедельник - день тяжелый.
- День как день, сэр, - ответил капитан Гойлиз. - Да вот ветер мне не нравится. Не похоже, что он переменится.
- Как? - удивился я. - Разве нам нужен другой ветер? По-моему, он дует как раз туда, куда нам надо.
- Вот-вот, - сказал капитан Гойлиз. - Это вы правильно выразились: "куда нам надо". Все мы там будем, но спешить не надо. А если мы выйдем в море при таком ветре, то там и будем. Понимаете, сэр, - объяснил он, заметив мое недоумение, - это, по-нашему, "береговой ветер", то есть дует он вроде как бы с берега.
Поразмыслив, я пришел к выводу, что он прав: ветер и в самом деле дул с берега.
- Может, к утру он и переменится, - утешил меня капитан Гойлиз. - В любом случае ветер не сильный, а якорь у нас крепкий.
Капитан водрузил окурок на прежнее место, а я пошел к Этельберте и объяснил ей, почему мы стоим. Восторг Этельберты за то время, что мы пробыли на борту яла, слегка поостыл, и она захотела узнать, что мешает нам выйти в море при ветре с берега.
- Если ветер дует с берега, то он будет гнать яхту в море, - сказала Этельберта. - Если же ветер будет дуть с моря, он отгонит нас к берегу. По-моему, дует как раз тот ветер, который нам нужен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10