— Наверно, свидание сорвалось, — ехидно заметила Илонка.
Кальман поскреб в затылке и в раздумье остановился.
— Ну так настроение у нее будет еще хуже, как только она узнает, что со мной случилось. — Он подошел поближе к женщинам. — Даже и не знаю, как ей сказать… Лучше всего сбежать бы мне куда-нибудь.
— А что случилось? — в один голос воскликнули служанки.
Кальман стоял, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, а на лице его было написано само отчаяние.
— Да вы войдите, — предложила Рози. — Или пойдемте на кухню, чего же стоять в коридоре.
— Книгу я потерял, — признался Кальман. — А фамилию и адрес, кому ее отдать нужно было, я запамятовал. Ох уж эта проклятая хвороба! — И стыдливо добавил: — На улице со мной это приключилось. Припадок… А когда в себя пришел, книги и след простыл.
— Бедняжка! Да вы хоть поужинали? — участливо спросила Рози.
— Мне сейчас не до ужина. Ну что делать? Пойти сказать хозяйке?
Илонка криво усмехнулась.
— Вам барышня все простит.
— Почему это?
Служанка пожала плечами.
— Да так…
— Опять ты говоришь глупости, — сердито перебила ее Рози. — И вообще, какое твое дело?
— Чего вы ссоритесь?
— Да вот девку зависть берет, что вы барышне нравитесь.
— Я? — удивился Кальман.
Илонка рассмеялась.
— Не прикидывайтесь малым ребеночком!
— Ах, оставьте меня в покое с этими глупостями! — возмутился Кальман и отвернулся. — Хватает с меня бед и без этого.
— Куда же вы, Пали? — закричала ему вдогонку Рози.
— В библиотеку. Скажу ей, а там будь что будет. В конце концов, что же я могу поделать, если я калека? Все знают, какой я…
Обе служанки соболезнующе посмотрели ему вслед.

На другой день Кальман проснулся рано утром. Чтобы успокоить нервы, он с ног до головы вымылся холодной водой. Но вид у него все равно был невеселый, когда он заявился на кухню, где Рози и Илонка тотчас же пристально начали его разглядывать. Кальман подсел к столу, без большого аппетита позавтракал и был настолько неразговорчив, что каждое слово приходилось вытягивать из него буквально клещами. Наконец отрывочно и с большой неохотой он рассказал служанкам, что хозяйка как следует отругала его, хотя он ничуть не повинен в утере книги.
— Так что вы, дорогая, сильно ошиблись, предсказав этой истории хороший исход, — упрекнул он Илонку. — Я настолько сильно нравлюсь барышне, что она без обиняков назвала меня дураком.
— Нужны больно вы барышне! — рассмеялась Рози. — Да у нее на каждый палец по кавалеру может быть, стоит ей только захотеть. Здоровых парней, не каких-то там инвалидов войны.
Илонка опустила пустую чашку на стол, поднялась, одернула фартучек, горделиво выпятила упругую грудь.
— Будь у меня такое богатство, как у нее, имела бы и я не меньше. Вот взять нас обеих да нагишом положить на лужке, чтобы люди не знали, кто — она, а кто — я, и еще неизвестно, какую из нас выбрали бы благородные господа.
— А мне известно! — подхватил Кальман, подмигнув Илонке. — С закрытыми глазами выбрал бы и не ошибся — и только вас, Илонка!
— Я, например, тоже не стала бы обзывать вас дураком, — в тон ему выпалила горничная и бросилась к двери, но неожиданно столкнулась с Марианной, не очень-то приветливо встретившей ее.
— Вы что это мечетесь, как безумная? Не можете быть осторожнее?
— Прошу прощения, — покраснев до ушей, извинилась Илонка.
Марианна смерила ее испытующим взглядом с головы до ног, затем с укоризной посмотрела на Кальмана.
— Н-да, наделали вы мне хлопот… — начала она, но мысль свою не продолжила, полагая, что остальные уже и без того хорошо знают, что именно она имела в виду, и повернулась к Рози: — Рози, дорогая, поезжайте в город и дайте в газетах «Фриш уйшаг» и «Восьмичасовая» объявления. В Цегледе едва ли читают какие-либо другие газеты, — добавила она, как бы отвечая на собственные мысли.
— Сейчас нужно ехать, барышня?
— Да, сейчас. А Илонка тем временем приготовит обед.
— Слушаюсь, барышня.
— Ну, а вы чего стоите? — повернулась она к Кальману. — Почему не занимаетесь своими делами? Лучше было бы, если бы вы больше думали о клумбах да грядках и меньше о юбках.
Ничего не ответив на выговор, полученный от хозяйки, Кальман, покорно согнувшись, вышел и отправился в сад.
Немного погодя Марианна ушла. Проходя вдоль ограды, она незаметно сделала Кальману рукой прощальный знак.
Выждав минут десять, он воткнул лопату в землю, умылся под садовым краном, вытер лицо своей клетчатой фланелевой рубашкой и неторопливым шагом направился к дому. Дверь кухни была распахнута. Илонка не заметила, как он вошел. Она сидела у стола, чистила овощи и, мечтательно наклонив голову на правое плечо, негромко напевала какую-то мелодию. Кальман неслышно, затаив дыхание прокрался за ее спиной, а затем вдруг решительно обнял за плечи.
Илонка взвизгнула от неожиданности, вскочила с табуретки, уронив с коленей эмалированный тазик с овощами.
— Наконец-то мы одни, — прошептал Кальман, привлекая ее к себе.
На лице Илонки тем временем изумление сменилось любопытством. Нет, она не сопротивлялась и на его поцелуи отвечала еще более страстными поцелуями.
В этот самый миг за его спиной хрипло задребезжал звонок. Кальман замер. Не ослышался ли он? Но звонок заверещал снова. Выругавшись, он растерянно улыбнулся и шепнул ей, что, мол, зайдет вечерком, пусть она оставит дверь незапертой. Пробормотав еще что-то нечленораздельное, он быстро вышел во двор.
У калитки в форме армейского лейтенанта стоял Шани Домбаи, а рядом с ним его невеста Маргит. Кальман едва узнал их: Домбаи за это время отпустил пышные усы, а Маргит в условиях конспирации превратилась в Гизи и перекрасилась в блондинку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92