— Арестуйте меня! Это в вашей власти. Вы можете сделать со мною все, что вам заблагорассудится.
— Если вы и дальше будете так же глупо себя вести, то не исключено, что вас арестуют, — невозмутимо сказал Шалго. — Послушайте, друг мой, что я вам обо всем этом расскажу. В прошлом году вы познакомились в Италии с Виктором Меннелем. Тогда же вы узнали, что ваша невеста стала его любовницей. Вы сначала рассвирепели, но потом почему-то закрыли на это глаза. Вернувшись домой, вы даже не порвали с Беатой. Почему? Более того, вы договорились с Виктором Меннелем, что, когда он приедет в этом году в Венгрию, вы, так сказать, уступите ему на время девушку.
— Кто наплел вам всю эту чушь? И вообще что вы обо мне думаете? Я что, альфонс, по-вашему?
— Вот именно, альфонс! — Шалго заметил, что лицо у Салаи передернулось, а руки сжались в кулаки. — Когда же Беата не пожелала встретиться с господином Меннелем, вы влепили ей пощечину.
— Я дал ей пощечину как раз за то, что она хотела с ним встретиться.
— Это дешевая отговорка, друг мой. Впрочем, ошибаются и те, кто подозревает вас в убийстве. Меннеля убили не вы. Для этого вы слишком трусливы. К тому же у вас и не было причин для этого. Наоборот, вы были заинтересованы, чтобы Меннель жил как можно дольше и как можно чаще приезжал в Венгрию. А скажите-ка, Салаи, за сколько банкнот вы продали ему свою невесту?
— Ну, вот что, хватит! — произнес угрожающим тоном инженер.
— Может быть, вы думаете, Салаи, что сумеете меня запугать? Знаете, что я вам скажу, молодой человек? Вы действительно самый обыкновенный альфонс, и вашим нравственным обликом милиция должна заняться по-настоящему. Ведь вами уже интересовались. Что же, друг мой, придется кое-что о вас рассказать.
— И что вы собираетесь рассказать?
— Правду, милейший Геза Салаи. Я скажу, что вы — сутенер, продавший еще в Италии свою невесту Виктору Меннелю. Расскажу и о том, за что вы дали пощечину Беате…
«Это метод старого Шалго, — подумал Фельмери. — Сгруппировать факты». Лейтенант смотрел на стоявшего неподвижно инженера и мысленно представлял себе, что должно сейчас твориться в душе Гезы Салаи. А Шалго наверняка исходил из того, что если убийца — Салаи, то он примет грубые обвинения в сутенерстве, так как лучше предстать перед судом в этом качестве, чем по обвинению в убийстве. Если же Меннеля убил не он и если в нем есть хоть капля гордости и чувства собственного достоинства, то он отвергнет предлагаемую ему версию и постарается реабилитировать себя. Но в этом случае ему придется доказать, что подозрения Шалго беспочвенны. «Старик», конечно, пошел на риск, — рассуждал про себя Фельмери, — поскольку, в общем-то, вполне вероятно, что убийца все же не Салаи. Просто любовь к Беате заставила его так низко пасть, и теперь, желая уйти от тюрьмы, он готов принять даже такие позорные обвинения. Шалго очень ловко все преподнес, создав иллюзию, будто милиция уже несколько дней следит за Салаи, подозревая его в убийстве»…
— Прошу вас, выслушайте меня, — пролепетал Салаи.
— Меня не интересует ваша биография, — резко оборвал его Шалго. — Стыдитесь! Неужели люди, подобные вам, представляют техническую интеллигенцию двадцатого века?! Тип мужчины атомной эры?! Инженер-строитель — и альфонс!
— Прошу вас, — снова начал Салаи, — вы должны меня выслушать. Вы обвиняете меня в отвратительных делах, и у меня есть право сказать что-то в свое оправдание. Поймите же, что я совсем не такой, каким вам кажусь…
Шалго сделал вид, что его не очень занимают оправдания собеседника, а Салаи продолжал:
— Я не альфонс. Единственная моя вина — она же и моя беда, — что я люблю Беату и не могу без нее жить. Признаюсь вам, я приехал сюда для того, чтобы встретиться с Меннелем и переговорить с ним. Когда я нашел у Беаты письмо, я отобрал его и запретил ей встречаться с Меннелем. Мы поругались, и я ударил ее по щеке. В тот момент я способен был даже убить Меннеля. Это правда. Восемнадцатого числа я был в Будапеште. Беату не застал дома. Мать, ее сказала, что она уехала накануне вечером. Я был уверен, что она поехала в Эмед. Я тотчас же сел в машину…
— Постойте, Салаи, — прервал его Шалго, — разговоры меня мало интересуют. Садитесь сюда к столу и опишите все подробно, с самого начала. Как вы познакомились с Беатой и ее родителями, что случилось прошлым летом в Италии, что вам известно о Викторе Меннеле… Понятно? Опишите мне подробно все, что произошло, вплоть до сегодняшнего дня. Ясно?
— Можно в этой тетради? — спросил инженер.
— Можно, Приступайте.
Салаи сел к столу.
— Я опишу все. Но только для вас, — произнес он тихим, сдавленным голосом. — Дайте честное слово, что мои признания вы никому не покажете.
— Сначала нужно посмотреть, что вы напишете.
Салаи вдруг стал упорствовать.
— Нет. Я ни строчки не напишу до тех пор, пока вы не дадите мне честное слово. Делайте со мною что хотите, меня это мало интересует. Я не намерен выворачивать себя перед каждым наизнанку.
Шалго понял, что Салаи говорит серьезно.
— Хорошо, — сказал он. — Но не забудьте и о Сильвии. Хотелось бы знать, почему она поздравила вас в июле с днем рождения. И как сумела пятнадцатого числа уже отправить открытку, написанную только семнадцатого.
— Не знаю, о чем вы говорите. Клянусь, даже представления никакого не имею…

После обеда полковник Кара решил обсудить с Шалго и майором Балинтом ход событий. Шалго выглядел очень усталым: он мало спал ночью, а утренняя поездка в Балатонфюред утомила его. Сейчас он охотнее всего поспал бы, но Кара настоял на этом разговоре. На веранде было очень душно, и Кара боялся, что, если они сядут там, Шалго тотчас же заснет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82