Но есть не хотелось. Душа её тихо ликовала.
Весь следующий день Лена провела на работе в каком-то розовом тумане. Неувязки с новой линией словно бы и не трогали. Даже когда их распекал главный инженер, Лена думала о том, что ожидает её вечером. Конечно же она не удержалась и раззвонила сослуживцам о походе с мужем на Антонова. Девчонки завидовали, и это было Лене — как маслом по сердцу. Вот только Вера Сухотина… Нет, она тоже радовалась за Лену, но нельзя ощущать своё счастье до конца, если рядом обделённый человек. А Вере Лена сочувствовала глубоко и искренне. Деваха хоть куда — красивая, стройная и неглупая. Но не дай бог кому мыкать горе, как она! Всего двадцать четыре года, а уже вдова при живом муже. Прожили они полтора года. Он пил беспробудно, спустил все, что было в доме, и в один прекрасный день ушёл. Вера вздохнула было с некоторым облегчением, но… Ребёнок, девочка… Дефективная (по мнению врачей, из-за алкоголика-отца), в пять лет она в своём развитии оставалась на уровне годовалого дитя. И никакой надежды на выздоровление! Вот этот ужас безнадёжности так и поселился навсегда в чудных голубых глазах Веры.
«Господи! — думала Лена, глядя на Сухотину. — А я ещё жаловалась на свою жизнь! Подумаешь, Глеб весь отдаётся диссертации. Так ведь временно! Стремится выбиться в люди не только для себя, но и для меня».
Лена старалась избегать её взгляда, но получилось так, что из проходной они с Верой вышли вместе. И тут же увидели бежевую «Ладу-Спутник», за рулём которой сидел Глеб.
Давненько он не заезжал за женой после работы. Лена вспыхнула было счастьем, но тут же устыдилась его перед подругой. А Глеб весело махал из машины, приглашая обеих в салон: Вере было по пути, и раньше они иногда подвозили её.
Сухотина на этот раз отказалась, пробормотав что-то насчёт магазина, и пошла прочь, жалко опустив плечи.
Глеб, в темно-сером костюме, чёрной водолазке, оттеняющей его белое холёное лицо, тёплый в нагретой и уютной машине, чмокнул жену куда-то в висок и медленно тронул с места.
— Ну что же ты, мать, — улыбнулся он. — Если бы я не проявил мудрость и не заехал за тобой, опоздали бы.
Глеб щёлкнул по циферблату своих фирменных часов: Лена действительно задержалась минут на двадцать.
— У нас аврал. Я думала взять такси.
Утром она ушла, когда Глеб ещё спал, потому что приехал от Воловика около четырех часов ночи. Даже будучи вся во власти сна, Лена почувствовала, что у мужа отличное настроение. Сейчас он тоже был улыбчив, несколько ироничен — значит, дела шли хорошо.
«Какая я все-таки дура! — счастливо ругала себя Лена. — Не ценить того, что мне выпало…»
Она вспомнила, когда Глеб подошёл к ней впервые. Это было на университетском вечере по случаю первомайского праздника. Лена ещё раньше приметила этого высокого аспиранта с темно-русыми волосами и серыми глазами. Может быть, потому, что, ей казалось, он походил на артиста Олега Янковского. Правда, чем больше они были знакомы, тем меньше сходства она находила. Но то, первое, впечатление осталось. Лена не могла и мечтать о том, что красивый аспирант остановит своё внимание на ней: по нему вздыхали несколько её подруг и вздыхали безнадёжно. Исключительной красавицей Лена себя не считала. Талия коротковата, плечи широковаты… Правда, все хвалили её карие глаза, густые волнистые волосы, прямой нос. Она бы ещё добавила: рот тоже неплох, и зубы. Ровные, белые, они составляли предмет особой гордости Лены. Но чтобы он (Глеб Ярцев!) протанцевал с ней весь вечер, не отходил ни на шаг и вызвался провожать — это было как в сказочном сне.
За те четыре-пять часов она наслушалась столько интересного, сколько, пожалуй, не узнала за всю предыдущую жизнь. Глеб был историком, но он с такой же лёгкостью говорил о музыке и литературе, как и об истории. Впрочем, о неведомых ей вещах — тоже.
Глеб очаровал не только её. Бабушку, родителей. Правда, отец отнёсся к выбору дочери более сдержанно, чем женщины, но все же симпатизировал зятю. Во всяком случае, беседовал с ним с большим удовольствием.
Поженились они за два месяца до получения Леной диплома. И за полгода до смерти бабушки. Её квартира досталась молодожёнам.
Глеб свернул к их дому, подрулил к подъезду и предупредил жену:
— Фери, у тебя максимум пятнадцать минут. Я жду в машине.
— Беру обязательство управиться за десять, — засмеялась Лена.
Но она едва-едва уложилась в полчаса: не давалась причёска, платье, которое Лена наметила для концерта, оказалось неглаженым.
Прихватив бутерброд, она спустилась к машине, когда до начала концерта оставалось всего ничего. Глеб жал на всю железку.
После первого отделения, в антракте, они пошли в буфет. В фойе яблоку негде было упасть. Лена с некоторым удивлением для себя обнаружила, что молодёжи среди зрителей меньше, чем солидных, степенных людей, хотя это — эстрада, а не какой-нибудь серьёзный концерт.
— Наивнячка ты у меня, — объяснил Лене Глеб, когда они потягивали у высокого столика пепси-колу из бутылочек. — Билеты ведь в основном кому достались? Блатовикам! А студенты и школьники связями не обзавелись, а посему остались с носом.
Лена ещё больше зауважала себя и мужа. Не только попали на концерт, но сидели на первом ряду! Впрочем, к подобным вещам она привыкла и принимала как должное. Её Глеб имеет право быть везде первым. И она — с ним.
Даже ректор университета — и это знали все студенты и преподаватели — всегда здоровался с Глебом за руку, не забывая справиться о семье и передать привет отцу. Многие считали, что причиной тому — Ярцев-старший и не верили Лене, когда она говорила, что Глеб никогда не использует имя отца, ничего у него не просит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34