Год 1923-й
Латимер много думал над тем, что ему нужно будет сделать в Софии. В Смирне и в Афинах все сводилось к тому, чтобы получить доступ к документам. С этой работой легко мог справиться любой достаточно компетентный работник сыскного агентства. Здесь все было иначе. Очевидно, софийская полиция знала о Димитриосе, но, как верно заметил полковник Хаки, лишь немногое. Только после запроса полковника полиции удалось разыскать женщину, знавшую Димитриоса, и получить от неё сведения о нем. Познакомиться с документами из архива полиции было интересно главным образом потому, чтобы выяснить, чего не знала полиция. Латимер вспомнил слова полковника, что при расследовании покушений важно найти не того, кто стрелял, а тех, кто субсидировал покушение. Латимер очень сомневался, что полиция додумалась до этого.
Первое, что предстояло ему выяснить: кому было выгодно убийство премьер-министра Александра Стамболийского. Только получив хоть какую-то информацию, можно было строить предположения о роли Димитриоса в этом деле.
Во второй половине дня Латимер отправился к Марукакису, корреспонденту французского агентства, рекомендованному ещё в Афинах Сиантисом. Тот оказался смуглым, поджарым брюнетом с умными, слегка выпученными глазами. Иногда по его губам пробегала ироническая усмешка, точно Марукакис сожалел о своей излишней откровенности. Он беседовал с Латимером тем вежливым тоном, каким обычно ведутся переговоры о вооружённом перемирии. Разговор шёл на французском.
— Какая информация вас интересует, месье?
— Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о событиях, происходивших в 1923 году и связанных с покушением на Стамболийского.
— Вот как? — удивился Марукакис. — Это было так давно, что мне придётся напрячь память. Я буду рад помочь вам. Но вам придётся немного подождать, ну, скажем, часок-другой.
— Если бы вы согласились поужинать со мной сегодня вечером в отёле, где я остановился, я был бы просто счастлив.
— А где вы остановились?
— Отель «Гранд-Палас».
— Я знаю место, где готовят лучше и ужин обойдётся намного дешевле. Если хотите, я зайду за вами в восемь вечера. Вы не возражаете?
— Разумеется, нет.
— Очень хорошо. Тогда встретимся в отёле. До свидания.
Он появился минута в минуту. Выйдя из отеля, они прошли по бульвару Марии-Луизы, потом вверх по Алабинской и затем свернули в узкую боковую улочку. Не доходя шагов десяти до лавки зеленщика, Марукакис вдруг остановился и, немного смутившись, обратился к Латимеру:
— Несмотря на неказистый вид, кормят здесь очень хорошо. Но, может быть, вам хочется пойти в другое место?
— Нет-нет, я целиком полагаюсь на вас.
Марукакис с облегчением вздохнул.
— Ну что ж, с вашего позволения, — сказал он и толкнул дверь лавки. Где-то внутри мелодично прозвенел колокольчик.
Пройдя по коридору, они вошли в небольшой зал, где стояло всего пять столиков. Два из них были заняты — несколько мужчин и женщин, громко чавкая, ели суп. Когда они сели за один из свободных столиков, к ним подошёл усатый официант в белой рубахе и зеленом переднике и что-то долго говорил по-болгарски.
— Заказ придётся делать вам, — сказал Латимер Марукакису.
Выслушав заказ, официант подкрутил усы и, подойдя к проёму в стене, что-то крикнул.
— Я заказал водку, — сказал Марукакис. — Думаю, она вам понравится.
Официант вернулся с бутылкой и наполнил рюмки.
— Ваше здоровье, — сказал Марукакис. — Ну, а теперь я хочу быть с вами откровенным. — Он поджал губы, нахмурился. — Терпеть не могу, когда хитрят и что-то пытаются скрыть. Я ведь грек, а греки сразу чуют, где ложь. От письма, которое вы мне вручили, так и несёт ложью. Но это ещё полбеды, а вот предположение, что вам это нужно для полицейского романа, просто оскорбительно для умного человека.
— Прошу меня простить, — сказал Латимер, смутившись, — но я не решился сообщить подлинные причины, которыми обусловлен мой интерес к этой информации.
— Последний человек, с которым я поделился информацией по этому вопросу, — сказал Марукакис мрачно, — писал что-то вроде справочника по европейской политике для американцев. Прочитав то, что он написал, я чувствовал себя больным целую неделю. Вы, конечно, понимаете, что речь идёт о моем духовном здоровье. Книга самым гнусным образом извращала факты.
— Я не собираюсь писать книгу.
Марукакис расхохотался.
— Вы, англичане, такой стеснительный народ. Послушайте! Давайте договоримся: вы получите нужную информацию, а я узнаю подлинные причины. Идёт?
— Идёт.
— Очень хорошо.
Официант принёс суп. Суп был густой, пряный, щедро забелённый сметаной. Латимер ел суп и слушал рассказ Марукакиса.
В тяжело больном обществе престижные посты достаются не тем, кто, подобно проницательному врачу, поставит правильный диагноз, а тем, кто ведёт себя у постели умирающего самым тактичным образом. В таком обществе невежественное большинство обычно наделяет властью какую-нибудь посредственность. Впрочем, политическим влиянием может обладать также либерально мыслящий лидер партии, вступивший в конфликт с доктринёрами и экстремистами. Независимо от того, победят ли доктринёры или экстремисты, такой правитель обречён быть либо символом ненависти для тех и других, либо умереть мученической смертью.
Именно такая судьба выпала Александру Стамболийскому, лидеру аграрной партии, занимавшему посты премьер-министра и министра иностранных дел. Из-за внутренних разногласий аграрная партия не смогла дать отпор организованной реакции и исчезла с политической арены, так сказать, не произведя ни единого выстрела по своим противникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53