Ребята тактично рассосредоточились и слушали песни на расстоянии. Юра и еще несколько молодых активистов отошли и стали в стороне вместе с ребятами. С молодыми националистами смешались зеваки с интересом наблюдавшие драку. Вини Пух переключил свое внимание на них. Он умел виртуозно заговаривать язык кому угодно.
У стенда остался один Зигфрид. Глядя на него и вспоминая недавнюю стычку, Чугунов невольно мысленно процитировал Вальтера Скотта
Мой конь как сквозь кусты прорвется сквозь их ряды
Не может сердце норманна остыть из-за горской орды
Запищал мобильник, сигнализируя о получении смс-ки.
«Не забывай, что я с тобой, любовь моя. Поцелуй мой летит к тебе снегом декабря. Держись. Я помолюсь за тебя», – прочитал Чугунов.
Он с благодарностью улыбнулся. Именно этих слов так не хватало ему сейчас, когда горячка драки прошла и накатила усталость. Он не успел дальше подумать о той, которая прислала это письмо. Телефон снова зазвонил. На сей раз это была не смс-ка.
– Петр Петрович!
– Я.
– Это из избирательной комиссии.
– Я понял, Валентина Сергеевна. – Он узнал голос одного из членов комиссии.
– Где вы сейчас, можете приехать?
– Валентина Сергеевна, на ваш вызов хоть из-под земли.
– Из-под земли не надо.
– А в чем, собственно, дело? Опять снимаете с дистанции?
Придирок к «интеллектуальному нацисту» Чугунову за время кампании было немало. Хотя, надо прямо сказать, члены комиссии относились к нему с симпатией. Иногда даже не скрываемой. Вероятно, он нравился им тем, что явно отличался от других кандидатов смесью почти детской наивности и несомненной интеллектуальностью. Столь редкой в нынешней политике. Хотя сам Чугунов тоже удивлялся своему мальчишескому поведению. Ибо был уже далеко не юным. Можно даже сказать пожилым. Ну, а то, что он мог помахать кулаками на ринге и даже на улице, еще не делало его юношей. Но вот поди ж ты…
– Снять вас по закону уже никто не может. До выборов меньше недели. Но где ваши образцы агитационных материалов?
– Боже, как где, я их сдавал Грушницкому еще на прошлой неделе.
Грушницкий был членом комиссии. Симпатичнейшим малым, как сказал бы иной классик. Но порядка в комиссии было не так уж много. А Грушницкий к тому же был отнюдь не самым дисциплинированным ее членом.
Впрочем, Чугунов не видел в этом никакого недостатка. Дисциплина нужна в делах реальных. В лечении больного, или в сборке автомобиля, в диспетчерской службе и прочих подобных делах. Но в функционировании Российской государственной машины она не нужна. Ибо эта машина есть явление совершенно паразитское, не совместимое с реальной жизнью. И известная вольность должностного лица в России просто необходима. Она как смазка, без которой государственная машина недобитой империи просто встала бы, вступив в противоречие с законами Природы и Божьей волей.
Однако иногда надо было терпеть и издержки этого спасительного в целом бардака.
– А куда они их положил?
– Вы меня спрашиваете?
– Петр Петрович, все же лучше, чтобы вы приехали и помогли нам найти их.
– Хорошо. Еду.
– Юра, я в комиссию, – сказал он Булаеву.
– Правильно, Петрович. Не твое это дело в пикетах стоять.
– Ну, мое, не мое. Но сейчас я в префектуру.
– Удачи.
– Бестактно тебе это говорить, но как же я зае…лся.
– Ничего, – ухмыльнулся Юра. – Все нормально.
Вообще профессор Чугунов в этих выборах участвовать не собирался, хотя в политике не был новичком. Но именно это знание нынешних реалий делало его совершенно безразличным к политической жизни. Что, согласитесь, не совсем обычно для бывшего ведущего аналитика РИА «Новости» и ИТАР-ТАСС.
Вообще же, кем только не был Чугунов в своей бурной жизни. Буровиком, бетонщиком, пастухом, моряком, геологом, геодезистом. Кроме того, он отслужил в авиации офицером боевого управления. Когда он вроде бы остепенился и стал на путь устойчивого карьерного роста на ниве науки, залихорадило уже не его лично, а страну в целом.
В итоге, он, как шутили в 1930-х годах «колебался вместе с генеральной линией партии». И, сменив несколько довольно высоких, но не менее разнообразных, чем во времена далекой юности, постов (а он был и Генеральным директором НПО, и вице-председателем крупной общественной организации и ведущим аналитиком в РИА «Новости» и ИТАР-ТАСС), сейчас Чугунов пытался попробовать себя в писательстве.
Несколько эссе и исторических расследований отточили его перо. И он начал писать фантастические боевики с «социальным подтекстом». Книги не давали особого дохода, но были замечены. Ему предложили долгосрочный проект. Но сначала надо было «раскрутить» автора.
И тут спонсоры предложили совершенно нетривиальный ход. Чугунова попытались сделать более известным через политику.
– Какая политика может быть в этой до корней сгнившей стране, – возмущенно орал он своим спонсорам. – Уж я то знаю, что политики у нас нет. Есть пошлейший фарс и не более того. Вы потратите денег гораздо больше, и не достигнете ничего. Лучше сделайте моим книгам нормальную рекламу.
– Нет, – отвечали господа спонсоры. – С вашими связями в среде радикальных националистов, вы можете провести относительно дешевую, но скандальную кампанию. И она станет нам раз в 10 дешевле обычной рекламы.
И то верно, Чугунов был давним идейным националистом. Еще со времен своей работы в Средней Азии и, особенно, на Кавказе, после которой он не считал тамошних жителей за людей.
И все же он сомневался. Конец этим сомнениям положил его молодой друг по Русскому Сопротивлению (как называли сами себя сторонники определенных взглядов, которым до нормального сопротивления было еще ой как далеко).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78