Но зато дальше, насколько хватал глаз, расстилалось все то же духмяное поле, и округлые кочки были усыпаны земляникой, и цвели курчавые гиацинты в сырых овражках. Когда же менялось направление ветра, над долиной разливалась тревожная, порочносладостная струя таволги. Её кремовые плюмажи хлопьями пены качались на сине-зелёных волнах.
— «Ты с красоткой усни на росистом лугу…» — насмешливо пропел Макдональд, увидев, что чудаковатый янки наконец пробудился. — А здесь и в самом деле рай! Даже воду для бритья не пришлось греть — взял прямо из гейзера… Жаль, вот яичек нет.
— Можете отварить на завтрак фазана. Их тут видимо-невидимо.
— И жаворонки! — разнеженно жмурясь, Макдональд запрокинул голову к небу. — Вы хоть знаете, как называется это прелестное местечко? На моей роскошной карте тут белое пятно.
— Белое пятно? — открывая банку с ветчиной, Смит накололся о заусеницу и принялся зализывать ранку. — Боюсь, что вы, сами того не ведая, попали в точку. Судя по всему, это Белый остров. Конусы из глауберовой соли — верная примета его границ. Так что поздравляю, Чарли.
— Тоже мне радость, — пренебрежительно фыркнул Макдональд. — Подумаешь! — подобрав жир со сковородки лепёшкой из цзамбы, он допил кофе и побежал к ручью. Полюбовавшись на мерцающую золотой пыльцой форель, трепетно противостоявшую течению, прополоскал горло и вымыл руки. — Холодная! Даже зубы ломит.
— Ледниковая… Ну что, пора в путь?
— Да, будем собираться, — Макдональд включил рацию и настроился на привычную волну.
— Воет? — поинтересовался Смит.
— Как сонм чертей, — австралиец привычно взял пеленг. — Курс таким образом прежний — сто десять.
— Пусть будет так, — Смит не без труда выпрямился, ища шерпа, который где-то далеко за ручьём пас на изобильных травах уцелевших животных. Погонщики, надо полагать, ушли ещё на рассвете.
Сумерки застали отряд в пути. Небо над зазубренным краем обнимавшего долину хребта ещё блистало всеми оттенками ранней зари, а здесь, в полынных, разом погрустневших полях, без дорог и примет человечьего быта, неудержимо густела темень. Холодеющий воздух стригли летучие мыши. Лунный желатин скупо плавился на металлических, окаймлённых иглами листьях.
Откуда-то налетели тучи комаров. Сразу вспухли, наливаясь болезненным жаром, искусанные веки. Но едва лишь Смит подумал о том, что следовало бы хорошенько обмазаться гирудином, как задул ненавязчивый ветерок и разогнал кровососущие эскадрильи.
— Словно по заказу! — удовлетворённо отметил Макдональд. — Пора, однако, позаботиться о ночлеге… Постойте, да это никак огонёк!
Милях в полутора от них действительно подрагивал какой-то тёплый зовущий свет.
— Похоже на газовый факел, — озабоченно пробормотал Макдональд, вглядываясь в темноту.
Смит вынул из кожаного футляра бинокль.
В сероватом овале возникло дымное пламя и кусок озарённой им красноватой стены.
— Факел. Вы снова попали в точку, Чарльз, — прокомментировал Смит. — Только не газовый. Скорее всего это горит масло, освещая вход в дом.
— Вы с ума сошли, Бобби, откуда здесь взяться дому?
— Больше того, это вилла. Притом с портиком, тонкими дорическими колоннами и беседкой, — чем пристальнее Смит всматривался, тем яснее проявлялись в его окулярах различные подробности: листья аканта на резных капителях, балясины, вазоны, мраморные бюсты на перилах веером расходящейся лестницы. — Готов поставить голову против дайма, что это римская вилла, если только я не позабыл, чему меня учили в колледже.
— Вы с ума сошли, — изменившимся голосом повторил Макдональд.
— Не знаю, как вам, Чарли, но мне почему-то страшно, — Смит спрыгнул с замученной лошадки и передал бинокль. — Взгляните-ка сами.
Хотя на груди австралийца болтался чехол с не менее сильным «цейсом», он послушно протянул руку и бегло оглядел скупо обозначенные в ночи лестничные марши, лёгкие контуры перистиля, фонтан и статуи, похоронно белеющие в непроглядной тени.
— Очень похоже на виллу Адриана, куда я забрёл однажды, блуждая среди развалин римского форума… Даже цветущие герани в глиняных горшках.
— Вам виднее, я не был в Риме.
— Самое смешное другое, — Макдональд поёжился, словно преодолевая внутреннее сопротивление. — Несколько минут назад я почему-то подумал о ней… Нет, не о вилле вообще, а, как бы поточнее сказать, о бренности нашего существования, что ли… И мне вдруг вспомнилась мощёная выгнутая дорога, арка, уж не помню чья, не то Тита, не то Константина, черт их разберёт.
— Странное, однако, совпадение.
— Более чем… Не могу сказать наверняка об этой самой вилле, но развалины и рощу масличных деревьев, откуда я смотрел вниз на фрагменты уцелевшей колоннады, я видел точно. Потом я вроде бы захотел спать, подумал о наших дорожных мытарствах, слегка пожалел себя и напрочь позабыл о римских древностях. Если бы не это дьявольское наваждение, я бы и не вспомнил…
— Думаете, дьявольское? — невесело спросил Смит.
— Разберёмся на месте.
— Здесь могут быть дома? — обернувшись, крикнул Смит. — Как вы считаете, мистер Темба?
— Дома могут быть везде, где только живут люди, — невозмутимо отозвался шерп. Заметив, что саиб и его подозрительный друг спешились, он отъехал в сторонку и раскурил длинную тибетскую трубку с серебряным запальником.
— Вполне резонно, — хмыкнул Макдональд.
— А люди здесь живут? — продолжал расспрашивать Смит, словно старался протянуть время.
— Не знаю, саиб. Я тут никогда не был.
— Но там впереди дом!
— Вижу, сэр.
— И он не кажется тебе странным?
— Дом как дом. Видно, живут богатые люди.
— Можно подумать, что наш чичероне днюет и ночует у римских цезарей, — пробормотал Макдональд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54