— Просто ирония судьбы, генерал.
— Не вижу в этом ничего смешного, — рассердился Скотт.
— Садитесь, генерал. — Лимен жестом указал на кушетку. — Я хочу рассказать вам кое-что об особенностях того поста, который вы, по всей видимости, намеревались завтра захватить.
— Это ложь.
— Садитесь.
После короткого колебания Скотт подчинился. «Удивительная вещь любопытство», — подумал Лимен, снова усаживаясь в кресло.
— Мне показалось смешным, — сказал он, — что вы предложили почти те же самые шаги, которые предполагал сделать я сам, по крайней мере на первых порах. То есть вы действовали бы почти так же, как собираюсь действовать я. И все же вы хотите свергнуть нынешнее правительство. Не кажется ли это вам несколько… м-м… странным, генерал?
— Я отвергаю это голословное обвинение! — гневно воскликнул Скотт. — И вообще должен сказать, что большая часть нашего сегодняшнего разговора кажется мне весьма странной.
Лимен, пытаясь сменить позу, скрестил ноги. Нервы его были натянуты до предела. Он страшно устал, но старался, чтобы Скотт его правильно понял.
— Очень жаль, генерал. Мы могли бы так хорошо вместе работать, и каждый из нас выполнял бы свои обязанности. Ваши ответы на мои вопросы показывают, насколько схожи наши взгляды. А знаете, ведь в нашей работе, в сущности, нет ничего такого, что мог бы проглядеть любой из нас. И не так уж много вопросов, которые другой человек мог бы решить по-иному, независимо от покроя его одежды.
— Не значит ли это, что вы хотите бросить тень на мою форму?
— Упаси меня бог. Нет, я только хочу сказать, что военному человеку отнюдь не легче, чем штатскому, справиться с огромными проблемами, стоящими перед президентом, многие из которых действительно неразрешимы. Проблемы, генерал, остаются одни и те же.
— Одни люди действуют, другие только говорят, — отрезал Скотт.
Лимен сокрушенно покачал головой.
— Генерал, вы просто слепы. Неужели вы не видите, как близко сходятся наши точки зрения по этому вопросу? Неужели вы в самом деле не видите?
— Откровенно говоря, господин президент, я считаю, что вы утратили чувство реальности. И ваш беспорядочный самоанализ лишний раз доказывает это.
Слова Скотта прозвучали резко. На Лимена снова нахлынула усталость. «Я не в состоянии пробить этого человека, — подумал он, — просто не в состоянии». Ком в желудке не давал ему покоя, перед глазами поплыл туман — как тогда, много лет назад, на горном хребте в Корее.
— Послушайте, господин президент. — Скотт говорил негромко, но его слова, казалось, молотом били по Лимену. — Вы потеряли уважение страны. Ваша политика привела нас на грань бедствия. Деловые круги вам не доверяют. Профсоюзы щеголяют своим пренебрежением к вам в этой забастовке ракетчиков. Моральное состояние военных упало до самой низшей точки за последние тридцать лет вследствие вашего упорного нежелания обеспечить им мало-мальски приличную компенсацию за служение нации. Заключить такой договор мог бы только наивный мальчик.
— Вы не смеете так говорить, генерал. — Голос Лимена казался слабым, он не мог заглушить расходившегося генерала.
— Таковы факты, — продолжал Скотт. — Народ в вас не верит. Опрос Гэллапа, может быть, и не совсем точен, но довольно правильно отражает положение вещей. Если в стране не будет установлена твердая власть и дисциплина, она может погибнуть за месяц.
— И эта власть должна принадлежать вам, генерал? — В устах Лимена вопрос прозвучал почти как утверждение.
— Я этого не говорил, — возразил Скотт. — Но, разумеется, я не стану притворяться, будто действовал бы так же, как вы. Я не хочу брать на себя хотя бы частичную ответственность за банкротство правительства Лимена.
«Этого человека ничем не проймешь, — подумал Лимен. — Просто невозможно заставить его что-нибудь понять. Неужели мое правительство точно так же не сумело объяснить свою политику стране? Не в этом ли смысл его слов? Прав ли он, говоря, что время разговоров прошло? Неужели никто не понимает, что здесь ставится на карту?.. Надо поговорить с Реем, — решил он. — Да, с Реем. Где же он? Мне надо его видеть. А, да, он же рядом, в соседней комнате. Можно просто пройти туда и поговорить с ним. Уж он-то знает, что делать».
Лимен спокойно смотрел на Скотта, но никак не мог сосредоточиться. Надо пойти к Рею за помощью, за поддержкой, которую он всегда найдет у старого друга. Разве Рей не спас ему жизнь, не вернул ему гордость, мужество, уважение к себе на том хребте в Корее? Неужели он не может сделать это еще раз, только один раз, чтобы помочь ему преодолеть и это препятствие! Ему захотелось снова ощутить на своем лице ладонь Кларка, возвращающую ему силы.
«Это было двадцать лет назад, Джорди, и ты не был тогда президентом Соединенных Штатов. А теперь пощечина не поможет. Ты можешь проиграть или выиграть только сам, без посторонней помощи».
Лимен провел рукой по груди. Он нащупал твердый предмет во внутреннем кармане пиджака и снова воспрянул духом. Все-таки дошла очередь до документа Барнсуэлла. Он был блаженным оптимистом, считая, что удастся обойтись без него. Крис и Рей были правы.
Он обдумывал все это, не спуская глаз со Скотта. Генерал сидел неподвижно, на его лице не дрогнул ни один мускул. Лимен старался проникнуть в его сокровенные мысли.
И вдруг он заметил: мелкие морщинки вокруг глаз приняли иную форму, и, хотя лицо оставалось неподвижным, в нем появилась какая-то перемена, какое-то новое выражение. Что это? Осторожность? Тревога? Неуверенность?
Да. Неуверенность. Лимен почувствовал это каким-то сверхчутьем. Весь вечер этот человек казался таким самоуверенным, а теперь он не уверен в себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116