Бредли, безусловно, был способным агентом. Если он заметил, что шах пользуется пастой “Менгери”, то ’Этому следовало верить. А на полочке в ванной лежал тюбик “Дорис”. Кто положил его туда? Шах? Сейчас впору бы заняться фирмами “Дорис” и “Менгери”. Или одной — “Дорис”. Пока. Пожалуй, он так и сделает.Коун позвонил дежурному.— Никльби на месте? — спросил он и, получив утвердительный ответ, попросил пригласить агента.— Вот что, Никльби, — сказал Коун, когда молодой полицейский уселся у стола. — Мы с Грейвсом осмотрели номер шаха. Бредли ошибся. Шах пользовался пастой “Дорис”.Никльби промолчал. Он не понимал, зачем Коун говорит ему об этом.— В тюбике был “Привет из рая”, — продолжал Коун. — Они маскируют это под пасту “Дорис”. “Дорис”, — повторил он, наблюдая за выражением лица Никльби.Лицо Никльби отразило работу мысли. Он наморщил лоб, потом резко тряхнул головой.— “Дорис” так “Дорис”, инспектор, — откликнулся он. — Не все ли равно, в чем они его прячут.— Вот именно, — сказал Коун. — Важно, что мы знаем, в чем они прячут. Не правда ли, Никльби? — И, не дав агенту возможности ответить на вопрос, быстро изложил ему суть задания. Никльби должен был осторожно собрать сведения о фирме “Дорис” и ее руководителях.— Только без шума, — Коун погрозил пальцем. — Чтобы в газеты не попало ни полслова.Никльби понимающе кивнул. А Коун усмехнулся про себя. Он был уверен, что шеф не смог отказать себе в удовольствии сообщить репортерам о пасте “Дорис”. Материал, конечно, попадет в вечерние газеты. Скандал отвлечет внимание прессы. Коун на пару дней избавится от назойливых журналистов. Этого времени хватит, чтобы спокойно разобраться в обстановке. Туповатый Никльби, по мнению Коуна, как нельзя лучше подходил для роли исполнителя замыслов инспектора. Игра есть игра. Если в ней не хитрить, то можно легко оказаться одураченным. Или трупом, как Бредли.Ни то, ни другое Коуна не устраивало. Кроме того, дело Бредли разбудило в нем профессиональное любопытство. Куда, в какую клоаку заглянул этот опытный агент? С чем он столкнулся? Или точнее — с кем? Ведь наркотики — не столь серьезный повод для убийства, даже если банде спекулянтов грозит разоблачение. Ну, посадили бы несколько человек из мелюзги. А крупная рыба все равно уплыла бы, откупилась. Разве это первый случай? Ясно, что Бредли, занимаясь наркотиками, напоролся еще на что-то. В его донесениях Грегори на этот счет нет ни одного намека. Он решил вести следствие на свой риск. Почему? Почему он не доверял никому?Никльби все еще сидел в кабинете. Коун, задумавшись, забыл про него.— Идите, Никльби, — сказал он. Полицейский встал и двинулся к двери. Он уже взялся за ручку, когда Коун спросил: — Слушайте, Никльби, была ли у Бредли женщина?— Не знаю, инспектор. Мы об этом не разговаривали.— Хорошо, Никльби. Идите.Решив больше не мучить себя вопросами, Коун спустился вниз, сел в машину и поехал на северную окраину города. Ему захотелось побывать еще раз на месте убийства Бредли. Утром здесь было слишком много людей: ремонтные рабочие, обнаружившие труп, полицейские, любопытные. Все галдели, кричали, что-то доказывали друг другу. Шум мешал Коуну. И он только сейчас подумал о том, что следовало сделать еще утром.Затормозив возле люка канализационного колодца, он подвел машину к тротуару и остановил ее. Потом оглядел улицу, соображая, какой из окрестных домов располагается ближе всего к люку.Ему пришлось долго звонить. Наконец где-то в глубине дома послышались шаркающие шаги, дверь открылась, и Коун увидел заспанного старика в мятом халате. Старик моргал красными веками и недовольно смотрел на неожиданного гостя.— Я из полиции, — сказал Коун. — Хочу задать вам несколько вопросов.Старик отодвинулся и, не говоря ни слова, поманил инспектора за собой.Коуну за годы службы приходилось много раз вот так заходить в чужие квартиры. Когда-то он с любопытством присматривался к тому, как живут люди. Потом любопытство сменилось равнодушием. Он перестал обращать внимание на мебель и картины на стенах, на планировку квартир и мелкие детали быта людей. Он даже старался не запоминать лиц, если это не было нужно для дела.Сейчас это было не нужно. Он прошел за стариком в комнату, которая служила хозяину и кабинетом, и спальней, и гостиной. Мельком взглянул на книжные полки и сел в старинное кресло у письменного стола. Старик запахнул полы халата, зябко передернул плечами и устроился на низкой скамеечке у камина.— За беспорядок прошу извинить, — сказал он, кивнув на развороченную смятую постель и кучу грязных поленьев у камина. И буркнул: — Что там?Коун объяснил, что хотел бы узнать, не заметил ли хозяин чего-нибудь необычного в прошедшую ночь. Не слышал ли шума на улице? Не мешало ли ему что-нибудь спать?— Бросьте вы эти подходцы, — покосился старик. — Думаете, я видел убийцу? Черта с два. Я спал, как сурок. Да-да… Лучше спать, чем видеть все это. — Он махнул рукой на окно, пытаясь показать, что подразумевает под словом “это”, наклонился, пошарил под скамейкой, на которой сидел, вытащил темную бутылку и пососал из горлышка. — Если вы хотите выпить, я принесу стакан, — сказал он, облизывая губы.Коун покачал головой. Зачем говорить этому человеку, что он не пьет на службе. Старик хмыкнул:— Непьющий инспектор. Ха. Уж не состоите ли вы членом Ассоциации борцов за сохранение устоев нравственности? Теперь это модно.Коун рассердился.— Вопросы задаю я, — сказал он резко.— Катитесь-ка вы, инспектор, — сказал старик, засовывая бутылку обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11