Но вы понимаете, комиссар, мои олухи… И вы знаете, кроме того, как я отношусь к вашему таланту.
Гард сохранил на лице каменное выражение.
— Подумайте, комиссар, в какой мере вы могли бы помочь мне. Разумеется, это моя личная просьба, а за деньгами дело не станет.
И все, и разговор можно было считать оконченным: это в одинаковой степени понимали и Гард и Дорон, как и то, что все дальнейшее будет всего лишь сиропом, способным подсластить пилюлю. Уж коли невозможно отказаться от предложения Дорона, Гард позаботится хотя бы о сохранении внешнего достоинства — того, что называется «хорошей миной при плохой игре». Между тем умный и хитрый Дорон всегда позволял посторонним людям входить в кабинет и выходить из него с высоко поднятой головой, полагая это своеобразной компенсацией за потерянную совесть.
— Итак, подумайте, комиссар. Дело чрезвычайно для меня важное. Сроки сжатые.
Гард стал «думать». В конце концов, думал он, розыск Ут Доббс — дело благородное. От того, что полицейским управлением оно поручено не комиссару Гарду, а комиссару Вутсу, благородства не убывает. Бутс будет искать ребенка официально. Гард — частным образом. Важен результат. Что касается Дорона и его забот в этой истории, то пусть его тайны остаются с ним. Доббс — сенатор и миллионер, Дорон тоже: кто знает, какими взаимными обязательствами связаны эти люди? Главное — найти ребенка и обезвредить шайку рэкетиров…
— Хорошо, генерал, — произнес Гард, и Дорон облегченно вздохнул, как будто комиссар мог сказать что-то иное. — Я приму участие в розыске.
— Деньги, люди, машины, необходимая аппаратура будут предоставлены вам по первому требованию, — сказал Дорон.
— Вы же знаете, генерал, — заметил Гард, — что первый этап моей работы кабинетный. Аналитический.
Дорон улыбнулся кончиками губ.
— Я плачу, дорогой Гард, за результат.
— Отлично.
— Благодарю вас.
Гард встал и, высоко подняв голову, направился к выходу. Дитрих невидимым движением распахнул перед ним дверь.
— Прос-с-сшу! — произнес он свистящим шепотом.
3. Перфокарта
— Комиссар, к вам Честер, — сказал Таратура, но Честер уже входил в кабинет Гарда.
— Давно ты сделал Таратуру вышибалой? — произнес он вместо приветствия. — Или берешь пример с Вутса?
Гард улыбнулся, с трудом скрывая смущение.
— Понимаешь, Фред, я очень занят.
— Я тоже. Однако приехал. Читал?
— Что ты имеешь в виду?
— Он еще спрашивает! — воскликнул Честер. — Ты слышишь, Таратура, твой шеф читает только те статьи, в которых он сравнивается с Шерлоком Холмсом или Альфредом-дав-Купером! Можно подумать, что я каждый день печатаюсь в «Ньюкомбе» и что моя судьба ему безразлична!
Спокойно дождавшись, пока иссякнет фонтан Честера, Таратура сказал:
— Не слишком ли ты краток?
И тут только Фред увидел на краю стола свежий номер «Ньюкомба», открытый на той самой шестнадцатой странице, где под крупно набранным заголовком «Позор нации» красовалась его статья.
— Извинись, — сказал Таратура, хотя и он и Гард отлично знали, что Честер извинится лишь в том случае, если посадит вместо себя на электрический стул ближайшего друга.
— То-то же! — удовлетворенно произнес Честер, беря из гардовской пачки сигарету. — Крепко я их? А? Что скажете?
Гард промолчал. С одной стороны, Фред правильно ставил вопрос: рэкетирство превратилось в национальное бедствие. Однако в истории, связанной с исчезновением Ут Доббс, дело было не только в рэкетирах — Гард уже убедился в этом, сделав несложный анализ данных, полученных в полицейском управлении. Впрочем, к Честеру это не имело отношения, он не обязан был знать то, что знал комиссар полиции.
— Молчите, — мрачно констатировал Фред. — Бог с вами. Я, собственно, к тебе по делу, Дэвид. Как тебе известно, розыск Ут Доббс поручен дубине Вутсу. Я уж не говорю о том, что он провалит следствие, но почему он не допускает журналистов к материалам поиска? Позвони ему и попроси в личном порядке оказать мне услугу…
— Исключено, — твердо сказал Гард.
— Ура! — воскликнул Честер. — Таратура, посмотри на этого человека! Это мой бывший друг Дэвид Гард, комиссар полиции, который ни разу в жизни не выпил со мной ни одной рюмки стерфорда и не был ранен пулей, предназначенной мне! А моя жена Линда…
Таратура решительным жестом остановил репортера.
— Ты нам мешаешь, Фред, — сказал он сухо.
— Черт возьми, чем же вы заняты важным, если все утро только и делали, что наслаждались моей статьей!
Гард поднял на Честера спокойные глаза.
— Мы расследуем исчезновение Ут Доббс.
Честер встал и снова сел.
— Вы? Тоже?! Вот это да! Теперь я никуда не уйду, пока вы не прекратите валять дурака. Выкладывайте карты. Если ваша работа связана с тайной, я готов соответствовать.
И он клятвенно поднял вверх указательный и безымянный палец правой руки, что уже много лет служило; у них присягой молчанию.
— Хорошо, — сказал Гард, и Таратура плотнее прикрыл дверь. — Мы работаем по поручению… Дорона.
— Та-а-ак, — протянул Фред, не скрывая своей озабоченности. — Положение меняется… В этом деле у Дорона есть свой интерес?
Гард пожал плечами.
— Стало быть, есть, но суть в другом, старина. Мы кое-что посмотрели с Таратурой… Прелюбопытная картина! Читай.
И Гард протянул Честеру лист бумаги. Рукой Гарда там было написано: «5016 — количество детей, украденных рэкетирами за последние три года. 4867 — количество детей, возвращенных за выкуп или найденных полицией. 149 бесследно исчезнувших, хотя и за этих детей выкупы были внесены».
— В чем же дело? — спросил Честер.
— Мы уже думали, — ответил Гард. — Скорее всего в стране действует одна группа преступников, нарушающая негласный закон рэкетирства о возврате детей, за которых родителями внесены деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68