Шныряешь тут повсюду и грозишь честным людям
железными воротниками! Почему бы тебе не назвать их прямо, сладкоречивый
ублюдок? Ошейник раба!
В их разговор вклинился мужчина, казавшийся еще более громоздким, чем
немой вышибала. На его обнаженной груди и кожаном фартуке были сотни
шрамиков и отметин от искр, которые вылетают из раздуваемого горна. Саймон
поймал взгляд Богарта. Должно быть, это кузнец Эдрик. Их связной с
партизанским движением Сола.
Писец привстал. На его лице была та неприятная смесь трусости и
высокомерия, которая появляется у любого мелкого чиновника, когда он
чувствует, что ему угрожает.
- Только таких слов и можно было ожидать от тебя, кузнец. От тебя и
твоих друзей из леса. Очень скоро ты сможешь повторить все это милорду де
Пуактьеру. Когда я поведаю ему о твоих словах, он с удовольствием окажет
тебе гостеприимство в замке, пока тебя будут допрашивать. Ну, ударь меня,
если хочешь. Только помни об этом, когда тебя вздернут на дыбу, и твои
суставы растянутся, а руки выскочат из плеч. Помни, ты будешь плясать на
виселице, а я, Ричард-писец, буду стоять рядом на площади и смеяться над
тобой. А теперь прочь с дороги, собака, я иду к милорду.
Кузнец уже поднял было руку, чтобы ударить самоуверенного доносчика,
но тут его остановил спокойный голос.
- Погоди, друг. Он говорит правду.
- Кто ты такой? Чего вмешиваешься?
- Я - лекарь. Симеон. А это - мой помощник. Его зовут Зебадия.
Тронешь этого негодяя, и умрешь наверняка. Страшной смертью.
- Подумай, кого называешь негодяем. Хочешь присоединиться к нему?
Он-то ведь точно умрет.
- Все там будем, Ричард. Мне очень жаль, но выхода не вижу. Прощай.
Тонкий стилет выскользнул из ножен из-под рубашки Симеона и коснулся
груди писца легко, как первый поцелуй девственницы. Столь же легко он
проник и в плоть, и сердце жертвы разорвалось, когда лезвие раскроило его
стенки. Рот Ричарда раскрылся в напрасном вздохе, и он соскользнул на пол,
свалив на себя скамью. Несколько мгновений он бился, как рыба, вытащенная
из ручья. Затем умер, захлебнувшись кровью.
Бордель взорвался воплями, проклятьями, замелькали кулаки. Громко
мыча, немой размахивал дубинкой, сбивая с ног каждого негодяя,
приблизившегося к нему. Саймон метнулся к лестнице в тот же момент, как
только вытащил нож из тела писца. На первых ступеньках, оказавшись в
относительной безопасности, он бросил взгляд на свалку, полагая, что
Богарт и кузнец рядом с ним.
Они прокладывали себе путь к лестнице, но им помешали перевернутые
столы. Богарт орудовал ножом беспечно, будто вел учебный бой с
унтер-офицером Ньюманом. Легкая улыбка изогнула уголки его губ, и он
немелодично насвистывал что-то себе под нос. Богарт наслаждался. Люди
падали перед ним, хватаясь за порезы. Он старался не убивать без крайней
нужды, но много добрых людей до самой могилы были отмечены шрамами,
полученными от него в тот вечер в "Красном фонаре".
Сзади его защищал от подлых ударов Эдрик. Он расшвыривал людей
звучными ударами кулаков. Они уже были рядом с лестницей, когда на заднем
дворе раздался крик:
- Люди лорда! Де Пуактьер с патрулем! Бегите! Бегите!
Немой, пошатываясь отошел от двери, беспомощно хватаясь за стрелу,
торчащую из его правого плеча. Оттолкнув его в сторону, широкими шагами
вошел де Пуактьер. В его руке - окровавленный меч, шлем откинут. За ним -
тяжело дыша, как свора легавых - дюжина его солдат. Вскинув меч, рыцарь
проревел громовым голосом:
- Именем барона Мескарла, все присутствующие задержаны! Кто
пошевелится - умрет. Вильям, приготовь стрелу для первой же собаки, кто
хоть пальцем двинет.
Саймон хорошо понимал, есть время драться и время спрятаться поглубже
в тень. Богарту и кузнецу он ничем помочь не мог, даже если бы оказался
рядом с ними. Ему оставалось только смотреть из своего укрытия и ждать. Он
знал, что Богарт не рискнет шевельнуться - слишком много врагов - но в то
же время видел, что лейтенант что-то бормочет себе под нос. Богги ругался
- ему очень не хватало любимого кольта. На мгновение Саймон подумал, не
ошибся ли он, выбросив оружие, но законы Сол Три, направленные против
любого оружия, кроме простейшего, были сильнее даже религии. Любой
человек, как бы не относился он к барону Мескарлу, сделает все возможное,
чтобы убить того, у кого окажется оружие. Нет, он был прав.
Для кузнеца Эдрика подобного рода рассуждения ничего не значили. Его
поймал в свою ловушку де Пуактьер. А прямо перед ним была лестница,
ведущая к безопасности. Ну, он и ринулся вперед.
- Вильям! Останови этого рысака!
Неподвижный воздух задрожал от басовитого гудения тетивы. Стрела
свистнула и глубоко вонзилась в широкую спину кузнеца. Сила удара швырнула
его лицом вниз на ступени. Бордель замер, а гигант с трудом поднялся на
ноги. Из груди его вырывалось болезненное дыхание, и он вновь стал
карабкаться наверх. С площадки, где Саймон скрывался в тени, он мог видеть
агонию в глазах Эдрика, и каких усилий стоят ему эти шаги наверх.
- Еще раз, Вильям. Свали его!
Свистнула стрела, но мгновением раньше повернулся Богарт с криком: -
Не-е-ет! - Нож его оказался в воздухе одновременно со стрелой и нашел свою
цель, но слегка запоздал. Нож раскроил горло лучника, и того окатило
фонтаном крови. Но его последний выстрел тоже был удачным.
Кузнец уже был на самом верху лестницы, почти на площадке, когда
вторая стрела вонзилась на дюйм ниже первой, и ее черное оперение
окрасилось кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49