На шестой день Мескарл послал за Саймоном.
- Капрал Грейв, я слышал от моего дорогого де Пуактьера, что вы и ваш
друг с тех пор, как таким чудесным образом появились среди нас, то
взлетаете вверх, то падаете глубоко вниз. Вероятно, вы слишком не любите
замкнутые помещения. Я убедил его, что вы должны завтра выехать с нами. Я
везу своих гостей, чтобы показать им карьер. Поездка будет долгой, займет
большую часть дня. Но ваш друг-коротышка останется здесь. Понимаете,
только так мы можем быть уверены, что вы не только выедете вместе с нами.
Вы еще и вернетесь. Понимаете?
Саймон стоял по стойке смирно.
- Да, милорд. Я очень хорошо вас понял.
Мескарл улыбнулся. Он носил траур, как и все высокородные. Только
Магус ухитрялся носить свои всегдашние черные одеяния таким образом, что
казалось, будто он посмеивается над трагедией. Сам Барон надел широкий
плащ из черного шелка, который мягко шелестел при движении. На плече его
сидел кот, Священник, и его черный мех искрился, как настоящий соболиный.
- Ну и отлично. Выходим через час.
Пышная кавалькада долго грохотала по подъемному мосту замка
"Фалькон". Лорды гарцевали на своих скакунах, леди ехали степенно на
покрытых роскошными чепраками дамских верховых лошадях. Авангард,
состоящий из воинов гостей и отборных бойцов самого Мескарла, скакал в
сотне метров впереди основной процессии. Другие солдаты охраняли правый и
левый фланг, и основные силы, возглавляемые де Пуактьером, следовали сразу
за дворянами.
Всех вместе было не менее двух сотен душ. По плану утро посвящалось
охоте, в том числе и соколиной. После пикника большая часть воинов
сопроводят леди обратно в замок. Остальные отправятся к ферониевым
карьерам и обогатительной фабрике.
Саймон скакал в первых рядах арьергарда, сразу же за де Пуактьером.
Он был одет по всей форме - в длинном плаще, спускавшемся ниже колен, в
стальном шлему. Кроме длинного меча у него был еще один из его тяжелых
метательных ножей с листообразным лезвием, висевший в ножнах из оленьей
кожи на тыльной стороне шеи. День обещал быть жарким.
Людей и соколов было очень много, чтобы охота удалась, то путы на
ногах птиц никак не хотели развязываться, то соколы бросались не на дичь,
а друг на друга. Многие леди от жары и суматохи позабылись, и посыпались
выражения, которые скорее услышишь в публичном доме в базарный день, чем
на пикнике в благородном обществе.
Мескарл возглавил группу охотников, решивших загнать нескольких
вепрей, которые уже были пойманы слугами и которых отпустили, как только
лорды приблизились. Но улюлюканью и охотничьим воплям не хватало
воодушевления. Солнце поднималось все выше, становилось все жарче.
Некоторые звери были так измотаны, что тупо стояли на месте, пока их не
закололи длинными охотничьими копьями.
Однако один старый хряк со злобно изогнутыми клыками и налившимися
кровью глазами стрелой метнулся сквозь кольцо солдат, распоров живот
бедняге, оказавшемуся на его пути. Де Пуактьер пришпорил своего коня,
чтобы перехватить вепря, но тот успел подцепить скакуна за переднюю ногу и
свалить его на землю.
Леди закричали, когда зверь вновь развернулся к упавшей лошади.
Лошадь упала рыцарю на ногу, и тот лишь мог беспомощно смотреть, как его
смерть в убийственной ярости роет копытами землю. Потом зверь бросился. Ни
один из бравых дворян и не пошевелился, чтобы помочь Сенешалю.
Саймон желал смерти этого человека. Но тот еще не был стариком,
пережившим время своего расцвета и преждевременно искалеченным, как Мэтью.
Де Пуактьер был все еще крепким мужчиной, которым еще можно было
восхищаться, гордым и высокомерным, не уступавшим ни в чем никому, кроме
своего сюзерена. Неприятно было подумать, что тот должен умереть, в клочья
разодранный дикой свиньей. Это не устраивало Саймона.
С диким воплем он пришпорил своего коня, но тот лишь всхрапнул,
попятился и неуклюже попытался сбросить своего всадника. Как бы то ни
было, это вмешательство заставило вепря приостановиться на какое-то
мгновение, прежде чем снова броситься на свою жертву. В это самое
мгновение Саймон и оказался у него на пути.
Припав на колено, он упер тупой конец копья в землю позади себя,
совсем рядом с извивающимся, изрыгающим проклятия сенешалем. Одной рукой
Саймон держал копье возле колена, чтобы закрепить его, другой - гораздо
выше по древку, почти у самой перекладины, чтобы направлять копье. Он не
обращал внимания на вопли оставшегося позади человека и ждал.
Все вокруг него, казалось, взорвалось воплями и суетой. Потом он
заглянул в глаза вепрю, и все это пропало, и Саймон сконцентрировал свое
внимание на животном, как тот момент времени, замороженный в хрустальном
шаре, во всем мире остались только вепрь и он. Зверь начал двигаться, но,
казалось, все происходит очень медленно. Из-под копыт вепря летели клочья
дерна. Земля тряслась. Саймон восхищенно смотрел, как плечевые мускулы
зверя перекатывались при движении, щетина встала дыбом. Его желтые клыки,
один из которых был длиннее другого, были испачканы до самых корней. Левый
бок его был красным от крови убитого недавно человека.
От напряжения кровь грохотала в ушах Саймона. Адреналин непрерывно
впрыскивался в его систему. Потом раздался оглушительный треск -
наконечник копья пробил грудную кость мчавшегося вепря, и Саймона швырнуло
на спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49