Он действовал неторопливо, словно знал, что рано или поздно она позовет его. И знал, для чего позовет. На мгновение Кари пожалела о своих словах, ей захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть нависшего над ней арранта, спокойных, проницательных глаз его, в прозелень которых проваливалась, погружалась она, как в бездну. О Боги Покровители, да ведь он по-настоящему прекрасен! Почему же она этого раньше не разглядела? Почему за урода почитала?На гладком, покрытом ровным загаром лице не осталось и следа от темных и светлых пятен, брови и ресницы отросли, голову покрыл ежик золотистых волос, которым, со временем, позавидует любая женщина. Ой-е! С такой внешностью он мог позволить себе быть разборчивым, и дерзкая степнячка-замухрышка ничем не могла его прельстить…— Простыла? — Эврих протянул руку, намереваясь положить ладонь на лоб девушки, и в этот момент она подалась вперед, сбрасывая одеяло, вцепилась сильными пальцами в его плечи.— Эге! Похоже, недуг, поразивший тебя, серьезнее, чем я думал! — Аррант приблизил свое лицо к Кари-ному и накрыл ее плотно стиснутые губы своими.Поцелуй его оказался на редкость нежным, в нем не было даже намека на страсть, и Кари едва не зарычала от разочарования. Притянула его к себе, обвила гибкими руками за шею, словно силясь передать ему часть сжигавшего ее огня. И преуспела в этом. На миг оторвавшись от девушки, аррант властно впился в ее губы, и она почувствовала себя, как умирающий от жажды после первого глотка студеной воды. Но одного глотка было мало, и она с готовностью приоткрыла губы, позволяя языку Эвриха проникнуть внутрь и соединиться с ее языком.Кари таяла в объятиях арранта. Ей нравился запах его дыхания, вкус губ, ощущение тершихся друг о друга языков, но и этого было мало. Мало, ибо теперь-то она сознавала, что успокоится, только когда этот восхитительный мужчина окажется между ее раздвинутых бедер. Ой-е! Теперь-то она понимала Алиар и ничуть не стыдилась своих мыслей, которые показались бы ей отвратительными в иное время. Она хотела этого чудного арранта, и что ей за дело до того, сколько женщин было у него до нее? Естественно, их было много, и потому-то он и сможет дать ей все, чему научился у них!Его язык ощупывал ее рот до тех пор, пока их обоих не затрясло от желания. Губы Эвриха коснулись подбородка, переместились к мочкам ушей, и Кари, шумно дыша, извиваясь подобно змее, вылезающей из старой шкуры, начала выбираться из вороха одеял и одежд. Все ее тело жаждало поцелуев и ласк, и, едва губы арранта прильнули к горлу девушки, а пальцы принялись чертить круги на маленьких грудях, подбираясь к набухшим, заждавшимся соскам, она, не в силах более сдерживаться, издала жалобный стон и залепетала бессвязные слова:— Хочу тебя!.. Люблю, ненаглядный мой!.. Руки твои как раскаленные щипцы, как дуновение ветра в знойный день! Целуй же меня, люби, ласкай!..И он ласкал ее так, как не умел, а может, не хотел ласкать Канахар. Он играл на ней, как на дибуле, забирая в рот поочередно то один, то другой сосок, целовал живот, нежно стискивая длинными пальцами ягодицы, от чего Кари хотелось вылезти из собственной кожи точно так же, как вылезла она из одежд и одеял. Выгибаясь и постанывая, переворачиваясь со спины на живот и обратно, она в свою очередь жадно приникала губами к телу арранта, успевшего незаметно избавиться от халата, сапог и штанов, ерошила короткие его волосы на голове, терлась щеками о золотистые кудряшки на груди. Замирая и вновь начиная ерзать, если уж очень доставал ее искусный любовник, она чувствовала, что из глаз ее сыплются искры, а из глотки рвутся звериные вопли, коими только волков в зимней степи пугать.— Ну иди же на меня! Возьми меня! Не мучь! —удалось наконец выговорить Кари, изнемогавшей от наслаждения, доселе ей незнакомого, однако неутомимый аррант продолжал терзать ее. От горячих прикосновений его рта девушка совершенно лишилась рассудка. Обливаясь потом, трудно ловя ртом воздух, она, казалось, вот-вот расстанется с жизнью! Еще немного — и умрет, не может не умереть от наслаждения! Что же это еще он делает, что вытворяет с ее дрожащим, исходящим любовным соком телом?..Руки и губы вездесущего арранта приникали к ней И проникали в нее так, что из глаз Кари текли слезы, а крики превратились в чуть слышные всхлипывания. Несколько раз она прощалась с жизнью, и умирала, и возрождалась, с ужасом и восторгом понимая, что после всего, что проделывает с ней бесстыжий, ненасытный улигэрчи, уже никогда не станет прежней. Он не смел, не должен был заставлять ее чувствовать такое наслаждение! После этого просто незачем, невозможно жить, как она жила раньше! После этого и без этого все — промозглый день, и она не хочет, не может…— Возьми меня! — молила она со слезами в голо-— Возьми. Сейчас! Я не могу больше! Не могу… Эврих издал тихое ласковое рычание, и она содрогнулась от удовольствия, почувствовав, как он проникает в нее, протискивается и тонет, как брошенный в зыбучие пески камень. Нет, не тонет, а растворяется, как вылитое в реку молоко. Растворяется и становится ею, так же как она становится им, и вот уже они оба — или новое, получившееся в результате этого чудесного слияния существо? — начинают двигаться в едином ритме, и волны наслаждения накатывают одна за другой, смывая все мысли, все чувства, кроме неизъяснимого, неизмеримого, всезатопляющего восторга, после которого вспыхивает нестерпимо яркий и радостный свет…Придя в себя, Кари была уверена, что побывала на пороге смерти. Нельзя было пережить такое и уцелеть. И то, что она уцелела, — было еще одно чудо.Тело ее пело, и чувство благодарности к Эвриху переполняло девушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146