Но тогда уже всем стало ясно, что Рангфред откажется от боя.
Трору надоело держать строй. Он прихватил лук Льота и отправился к лучникам.
— Хоть постреляю, — недовольно пробурчал Черный. Я не стал его останавливать. Пусть хоть так выпустит злость, иначе затеет бучу на корабле, и, кто знает, чем и кому отольется его недовольство.
Теперь для устрашения выпускаемые стрелы поджигали. Красивые хвостатые вспышки взлетали в воздух, расчерчивали яркими дугами темное небо, шлепались в воду и с шипением шли на дно. Я махнул рукой и уселся на землю. О схватке можно было забыть и спокойно выспаться. Если Рангфред все-таки решится на вылазку, он будет самым большим дураком, которого я встречал в своей жизни.
Он не был им. К утру его последний корабль покинул прибрежные воды. Сопя и отдуваясь, мы стянули «Акулу» с пологого валуна. Я стоял чуть в стороне и глядел, как люди Хакона толкают в море свои драккары. Ярл был недоволен. Он притворно улыбался, но по его душе царапали острые когти злости.
— Ты еще успеешь убить его, — утешил я. Хакон обернулся, покосился на угодливо вертящегося рядом Скофти и зло оскалился:
— Рангфред завладел всеми землями к югу от мыса Стад! Моими землями! Я проучу этого выродка!
Впервые я видел его ненависть, и впервые он не прикрывал ее ложью. Должно быть, долгие годы вражды с детьми Гуннхильд не прошли для ярла даром.
— Ты теряешь рассудок, — упрекнул я. Злость покинула лицо Хакона, его голубые глазки засветились:
— Ты слишком умен для берсерка, Хаки. Слишком умен, а значит, слишком опасен.
Он на самом деле боялся, но, пожалуй, и понимал меня лучше других. Да и я угадывал мысли норвежца так, словно был его родным братом. Я не верил ему и восхищался им.
— Я хуже берсерка, Хакон, — сказал я. — Орм был прав — я стал совсем другим. Он думал, рана отнимет у меня силу, но вышло иначе, и теперь, обретая силу Одина, я уже не утрачиваю разума.
Ярл замолчал, задумчиво поглядел мне в глаза и негромко признал:
— Это неплохо для воина, но…
Его корабль накренился и пополз в воду. На ходу запрыгивая на борт, воины загомонили. Догоняя их, ярл обернулся:
— Но боги ничего не дают даром, Хаки! Помни: ничего не дают даром!
Наверное, то же самое сказал бы мой отец.
Бонд пришел ко мне утром.После битвы с Рангфредом мы вернулись в Трандхейм, и зимой ярл все-таки женился на сестре Скофти Новости. Прежде чем разделить с ней ложе, он дал большой пир. Столы ломились от яств, а котел для пива был огромным, как тот, в котором много лет назад утонул Фьельнир, сын Ингви Фрейра. Всю ночь мы пили и слушали песни скальдов, поэтому утром я проснулся с шумом в голове и в дурном настроении. А тут еще и этот бонд!
Почесываясь и потягиваясь, я вышел из шатра и по взгляду нежданного гостя почуял недоброе. Бонд был маленький, кряжистый, с ладонями-лопатами и светлосерыми, незаметными из-под кустистых бровей глазами.
— Какое дело привело тебя, Ральф? — спросил я.
— Забери свою рабыню, хевдинг!
Мне не понравились тон бонда и его резкие слова. Куда мне девать эту никчемную рабыню? Без забот о ней голова раскалывалась…
— Послушай, Ральф, — предложил я. — Если она провинилась, накажи ее сам. Девка меня не интересу. — И, считая разговор оконченным, собирался уйти, но бонд решительно возразил:
— Мне она тоже не нужна, хевдинг! Она — твоя! Если ты не хочешь разобраться с ней, я потребую тинг решить ее судьбу!
Я замер. Тинг?! Чтоб все увидели, что я сам не могу наказать ее за проступок?! Ну уж нет!
— Ладно, бонд, — вздохнул я. — На что ты жалуешься?
— Жалуюсь? Я?! — Он криво усмехнулся. — Я не жалуюсь, хевдинг! Никогда не жалуюсь… Не жаловался, когда наш ярл попросил у меня приюта для твоей рабыни, и когда он пообещал забрать ее, как только ты вернешься, и, когда, вернувшись, ты попросту забыл о ней…
— Ладно, — прервал я. — Чего ты хочешь?
Бонд потер ладони:
— Немногого, хевдинг. Забери ее.
Я сжал кулаки. Не знаю, чем допекла беднягу бонда темнокожая девка, но забирать ее мне не хотелось. Куда ее деть? Да еще поползут слухи о том, что Ральф отказался от рабыни. Кто тогда ее купит? А время походов уже близко, и драккары у берега устремили носы в морю, словно готовые взлететь птицы…
— Слушай, Ральф, — я миролюбиво потрепал бонда по плечу, — подержи девку до лета. Если она такая никудышная работница, что лишь даром поедает твою рыбу, я заплачу за ее прокорм, но пусть все это останется между нами. Мне нужно продать ее прежде, чем уйти в море-Бонд коротко рассмеялся. Его лицо собралось мелкими складочками, а потом вновь разгладилось:
— Нет, хевдинг! Я ни дня больше не продержу ее на своем дворе! И продавать не советую — лишь врагов наживешь. Пожалуй, будет лучше всего, если ты ее убьешь.
Я так удивился, что забыл про головную боль и ломоту в теле. Ральф слыл добрым человеком… Чем же моя рабыня довела его до подобного совета?.
— За что ее убивать? — спросил я.
Бонд огляделся, задумчиво почесал голову и корявым пальцем поманил меня поближе. Я склонился и поморщился. Исходящий от бонда запах навоза и скотьего пота напомнил о братьях…
— Послушай меня, хевдинг, — понизив голос, заговорил Ральф. — Не мое дело, где ты раздобыл эту девку, а только она — колдунья. Верно говорю!
Я вздохнул и отодвинулся. Все понятно. Зимой умер младший сын Ральфа, и у бедняги помрачилось в голове. Раньше он никогда не встречал женщин с темными глазами, волосами и кожей, вот и свалил свою беду на колдовские чары чужой рабыни.
— Ты не качай головой! — обиделся он. — А выслушай и подумай! Конечно, если не желаешь, чтоб о твоей девке узнал тинг.
Я не желал. Бонд усмехнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176