Но стоило намекнуть Хакону об участии в заговоре, как он изумленно расширял свои бледно-голубые доверчивые, как у ребенка, глаза и пожимал плечами:
— При чем тут я? Разве моя вина, что Серая Шкура и его братья-конунги скупы к своим людям? Норвежцы чуть не мрут с голода! Если б тебе, — от тыкал коротеньким пальцем в грудь собеседника, — пришлось всю зиму жрать лишь селедку, разве ты не убил бы виновника этой беды?
Глядя в его глаза, невозможно было упрекнуть его во лжи!
Люди поговаривали, что помимо хитрости норвежский ярл обладает еще и удивительной ловкостью, но этим рассказам я не очень-то верил. Хакон казался слабым противником — он был маленький, коренастый, неуклюжий, с короткими руками и ногами. Нет, как воин он не заслуживал внимания! Куда больше мне нравился Золотой Харальд. Вот уж он действительно был бойцом хоть куда — статным, смелым, удачливым… Недаром же его называли Золотым.
Спустя неделю после нашего прибытия Орм позвал меня к себе и велел надеть парадную одежду.
— Куда мы идем? — спросил я.
— К Харальду Синезубому, конунгу датчан, — ответил Орм.
— Зачем?
Он помрачнел:
— Не знаю, но полагаю, не обошлось без Хакона.
В большой и просторной избе конунга собралось много викингов. Я увидел рассеченное шрамом лицо старого знакомца Ерси Кита и большеносого Армхейла из Ис-Дандии. Был и кое-кто из йомсвикингов. Синезубый сидел во главе стола. По обоим бокам от него развалились его ярлы, а чуть в стороне пристроились Хакон и Золотой Харальд, Я кивнул Золотому и скромно встал в дальнем углу.
— Никто и никогда не просил конунга Дании разделить державу, но этой зимой я услышал такую просьбу, — начал Синезубый. — Горм Старый — мой отец и Рогнар Кожаные Штаны — его дед, сочли бы подобное предложение оскорблением, но я не хочу ссориться с племянником. — Он замолчал и многозначительно покосился на Золотого. Викинги зашумели, а я насторожился. Орм был прав — этой зимой что-то случилось. Похоже, Золотой имел глупость потребовать от дядьки раздела державы… Но почему Синезубый не убил его сразу после такого предложения? Вряд ли помешала привязанность к племяннику или стоящие у берега девять его кораблей. Нет, тут было что-то другое…
Словно подсказывая мне ответ, негромко кашлянул Хакон-ярл. Я покосился на него. Ярл был явно доволен.
— Хакон что-то замышляет, — тихо шепнул я на ухо Орму. Тот кивнул и, призывая меня к молчанию, взмахнул рукой. Синезубый повторил его жест, и викинги притихли.
— Мы долго говорили с племянником и решили помириться. Теперь между нами нет никаких недоразумений.
Золотой искренне заулыбался и закивал косматой головой. Орм хмыкнул, но ничего не сказал. Вместо него заговорил Альдестайн из Кумраланда.
— Мир — доброе дело, — сказал он. — Но почему до сей поры мы не ведаем, куда поведут нас могучие вожди? Или они устали от битв и не желают в этом признаваться?
— Не торопись, Альдестайн, — перебил его датчанин. — Мы замышляем большой поход. Такой большой и такой выгодный, что ты даже не можешь себе представить. Но прежде мы должны привлечь на нашу сторону еще одного могущественного правителя.
— Кого же?
— Харальда Серую Шкуру, конунга норвежцев. Вот это было уже ново! Золотой еще мог примириться с Синезубым — как-никак они были родичами, но чтоб
Хакон-ярл простил изгнавшего его из Норвегии Серую Шкуру?! Нет, это было невероятно. Не поверил не только я. Все зашумели, закачали головами, и тут заговорил сам Хакон. Он единственный не поднялся со скамьи.
— Я думаю, — негромко заявил он, — что ради общего дела стоит поступиться мелочами…
Это он Трандхейм-то называл мелочью?! Почти трети всей Норвежской державы?! Однако голубые глаза ярда были так чисты и наивны, что викинги невольно примолкли и с недоумением воззрились на него. Теперь уже никто ничего не понимал…
— Я не желаю вновь ссориться с Серой Шкурой и другими сыновьями Гуннхильд, — тихо признался ярл. — Они причинили мне много зла, но я готов простить им обиды. И не нужно упрекать меня в трусости или — как ты там сказал Альдестайн? — усталости… Мы долго думали, прежде чем решиться на подобное, но в конце концов хватит ссор меж детьми Одина и Ньерда! Горм Старый объединил всю Датскую державу, так пусть же его сын и внук объединят всех конунгов! Вместе мы будем гораздо сильнее, а наши замыслы будут обречены на успех! Нас ждут великие походы и сказочные богатства!
Вокруг сначала нерешительно, а затем нарастая зазвучали приветственные возгласы. Хакон был прав. Если б все северные конунги объединились в одну мощную силу, мир лег бы к нашим ногам! Нам не смог бы противостоять ни один правитель! Мы покорили б страну черных людей, и страну сарацин и далекую загадочную страну ванов, откуда пришли боги! О, это были бы великие походы!
Я прищелкнул языком. Хакон оказался достойным восхищения — он сумел простить своего врага ради общей цели!
Обсуждая мудрость примирившихся конунгов, викинги двинулись к выходу. Пошли и мы с Ормом.
— А Хакон-то… — восхищенно начал я, и тут Орм расхохотался. Он смеялся так, что на его глазах выступили слезы. Проходящие мимо оборачивались, хмыкали, непонимающе косились на меня и шли дальше. Я потянулся к мечу. Никто, даже приемный отец, не смел смеяться надо мной в присутствии стольких воинов!
— Погоди, — он положил вздрагивающую от смеха ладонь на мою руку, — я смеюсь над малыми хевдингами. Поверить Хакону! Это ж надо! Их провели, обманули, как детей, а они довольны!
— Почему обманули? — Я не разделял отцовского веселья. Он почуял в моем голосе обиду и успокоился:
— Что нового ты услышал этим вечером, Волчонок?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176