Я слизнула с подбородка "кровь и не удержалась, чтобы не прошипеть:
— Мерзкий волчонок…
Мне казалось, что мальчишка не услышит, однако он скосил голубые, будто льдинки, глаза, схватил меня за волосы, сбил с ног и поставил на колени..
— Я —из рода Волков, — закричал он, — а ты из рода рабов. Я буду иметь за тебя золото. Орм скажет, сколько ты стоишь…
Подошедший белобрысый урманин что-то недовольно сказал, и мальчишка смолк. То ли ему не понравилась назначенная за меня цена, то ли понял, что разговаривать с рабой, пусть и погодкой, недостойно. Он отвернулся и двинулся прочь, а Белоголовый Орм поднял меня на ноги и подтолкнул к реке. Глотая слезы, я побрела вниз с холма, и только у самой воды заметила развешенные по бортам драккара цельные медвежьи шкуры. «Берсерки» — всплыло в памяти. Так мама называла морских разбойников, которых не брали ни меч, ни огонь, потому что они не чувствовали боли. Берсерки считались самыми безжалостными воинами и вывешивали на своих драккарах шкуры, содранные ими с живых медведей. Стали понятны и слова мальчишки: «Я из рода Волков», и необъяснимая необузданная ярость урман. Берсерки мало кого оставляли в живых. «А ведь я повела их в печище, — мелькнула запоздалая мысль. — Я виновата…»
Хаки
Весной мне выпала большая честь — Белоголовый Орм взял меня в хирд.
Когда-то очень давно Орм ходил в походы с моим дедом, Хаки Волком. Но однажды в стычке с данами. Дед погиб, а из четырех Ормовых драккаров уцелел лишь один — «Акула». Это было еще во времена конунга Харальда Прекрасноволосого.
С тех пор Орм по-прежнему называл себя свободным хевдингом и ходил в походы сам по себе, присоединяясь то к одному, то к другому союзнику. Он провел в море всю жизнь и уже давно забыл, где его настоящая родина, но в любой земле находились его родичи, готовые приютить и накормить. Орм улыбался им и щедро одаривал, но никому не доверял.
"Огненная пляска Скегуль чаще всего порождается рукой друга", — говорил он. Если доводилось ночевать у родни, он ложился спать возле дверей и внимательно следил, чтоб они не были заперты. За это его прозвали Орм Открытая Дверь. А я с малолетства звал его отцом. На самом деле моим отцом был Льот Высокий, но он погиб у берегов Унгараланда в тот самый миг, когда мать произвела меня на свет. Белоголовый Орм взял мою мать в жены и усадил меня на колено, признав своим сыном. Потом у меня появились братья — Арм и Отто Слепец, но все же, возвращаясь из походов, Орм не забывал привозить мне диковинные подарки — мечи, дротики, блестящие шлемы и кривые ножи. Белоголовый был могучим воином, и уже трех лет от роду я понял, что никто не осмелится встретиться с ним в открытом бою.
— Почему отца все боятся? — донимал я мать. — Почему другие страшатся выходить в море и на трех драккарах, а он уходит на одном и всегда возвращается?
— Потому что он — воин Одина, — отвечала она, попутно нагружая меня ведрами для воды или дровами, которые нужно было перенести к печи. — Он из рода Волков.
— Что значит «из рода Волков»?
— Придет время — узнаешь, ведь ты тоже — Волк… И я узнал. В один из холодных зимних вечеров, когда даже тепло очага не согревало промерзших постелей, Орм разбудил меня, вытолкал из избы и жестко сказал:
— Великий бог Один подал знак. Я не властен назначать тебе учителя. Ступай и сам отыщи того, кто станет тебя учить.
Мне было холодно сидеть полуголым на мерзлой, чуть припорошенной колючим снегом земле, а от непонятных отцовских слов сдавливало сердце. Надеясь, что Белоголовый всего лишь перепил меда и вскоре образумится, я попытался проскользнуть обратно в избу, но он отшвырнул меня назад.
— Холодно! — кутаясь в шкуру, осмелился выдавить я.
— Найди себе одежду и кров, — равнодушно ответил Орм.
— Но я хочу домой.
— Я не знаю, где твой дом.
Желтые глаза викинга бесстрастно взирали мимо меня, а нога стояла на пороге.
— Ты гонишь меня? Орм засмеялся.
— Нет, порождение Волка. Я пытаюсь позвать тебя, — сказал он и захлопнул дверь.
Трясясь от холода, я до света просидел у порога, а на заре из избы выскочила мать. Она поспешно сунула мне узелок с едой, пару лыж и зашептала:
— Ступай к Ульфу Круглоглазому в Уппсалу Иди… — Она подтолкнула меня в спину и скрылась в избе. Я не знал, зачем мать послала меня к Ульфу, но почувствовал, что отныне у меня нет дома.
До Уппсалы было три дня пути. В первый же день я съел все, что собрала мать, но попутный ветер и ясная погода спасли меня от голодной смерти. Навек разлученные солнце и луна благосклонно освещали дорогу, и я очутился в доме Ульфа голодный, продрогший, но живой и невредимый.
Круглоглазого совсем не удивило мое появление.
— Я ждал тебя, сын сына Волка, — пропуская меня в большой, наполненный людьми дом, сказал он.
Ульф был бондом, сидел на своей земле и не ходил в походы, но и в Норвегии, и в Свее говорили, будто
Oн знает много чудес и даже тайно беседует с богами. Разумеется, ему было известно, кто я такой.
— Ты пришел обрести силу рода Волков, — недобро улыбаясь, сказал он. — Белоголовый хочет этого. Он уверен, что ты достоин, но скажи — хочешь ли этого ты сам?
Обрести силу? Конечно, я хотел! Орм, мой приемный отец, был берсерком из рода Волка и дед тоже, следовательно, и я — Волк по праву, но воином Одина нельзя родиться. Чтобы стать берсерком, нужно пройти через страшные муки, приучая себя есть удивительные крапчатые грибы, которые когда-то прикоснулись к телу великого Одина. Не всякому удается проглотить хоть маленький кусочек, но к тем, кто вынесет боль, тошноту и позор, рано или поздно придут сила и неуязвимость.
— Да и сможешь ли ты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176