.. Вот непридуманные герои для того лучшего, что вы ещё не произвели на свет!..»
— Полноте, Наденька, — рассмеявшись, замотал головой Тамарин. — Восхищаясь вами, они были совершенно правы!.. Ибо: «Лишь юности и красоты поклонником быть должен гений!»
— Да, да! — подхватил Сергей с лукавой улыбкой. — Но, увы, этот афоризм не имеет обратной силы: не все здесь гении — не исключаю и себя, — кто пялил на вас, Наденька, свои восторженные глаза!
Все трое дружно расхохотались.

Часть третья
Глава первая
На другой день вечером Сергей Стремнин прибыл в аэропорт Домодедово, намереваясь с ночным рейсом Ту-154 улететь в командировку в Сибирь. Дожидаясь регистрации билетов, обратил внимание на молодую эффектную женщину: из разговора с подошедшим к ней аэропортовским служащим понял, что женщина — пилот Аэрофлота и возвращается из отпуска. Когда уже толпились у трапа, она, заметив его взгляд, улыбнулась, и Сергей решился заговорить с нею.
— Извините, что разглядываю вас… Не часто встретишь женщину, летающую профессионально. Простите моё любопытство: как вам удалось?..
Она вскинула глаза, рассмеялась и закончила за него:
— …«пробраться» в такую сугубо мужскую сферу деятельности… вы хотите спросить?
— Пусть так, если это вас не обижает, — сказал он.
— О нет, нисколько! Так именно и было… Окончив авиационный институт и получив одновременно хорошую аэроклубную лётную подготовку, я отработала год по направлению на предприятии… («В точности, как и я!» — подумал Сергей.) А первый свой отпуск полностью посвятила методичной осаде министерства, пока не надоела там настолько, что меня согласились направить в Красноярский край вторым пилотом на Ан-2: министерские руководители думали, что это меня остановит.
Я налетала на милом тихоходе тысячи часов, освоив его во всякую погоду и даже в ночных полётах. Со временем стала летать первым пилотом. Возила грузы, пассажиров… Врачей и больных, геологов, лесников, туристов, оленеводов… Бог знает, скольких людей перевозила!.. Потом пересела на пассажирский Ан-24. Опять год пролетала вторым пилотом, прежде чем стать первым. А вот теперь летаю на Ил-18… И снова вторым.
— Единственная женщина в экипаже? — спросил Сергей.
— Да.
— Чувствую, вам хорошо в этом экипаже среди мужчин?
— Очень! — зарделась она. — Ребята подобрались у нас отличнейшие!
— Поди, на руках вас носят?
Она сделала вид, что не расслышала вопроса.
Тогда Сергей из вежливости спросил, чтобы прикрыть свой промах, любит ли она летать. Она опять зарделась:
— Безумно!
Он не удержался от улыбки, видя её горящие глаза:
— И не утомительно?
— Что вы?! Мы ведь летаем не по одной трассе, а по всему Союзу. Такова особенность работы нашего отряда.
— И сколько налетываете в год?
— Часов семьсот — семьсот пятьдесят.
— И мечтаете, конечно, поскорей начать летать первым пилотом?
— Когда налетаю нужное количество часов вторым на этом корабле, пошлют на курсы первых.
— Хочется?
— Ужасно!
Её место оказалось в первом салоне, у Сергея — во втором, и они, пожелав друг другу счастливого пути, двинулись по проходу. Он посмотрел ей вслед: в белом свитерке, в длинной пёстрой юбке, изящная. Подумал: «Лётчица!.. А люди, поди, глядят и думают: „Модница, фифа!“
Потом, когда уже летели на высоте двенадцать тысяч метров, на скорости тысяча километров в час и публика совсем угомонилась, Стремнин, продолжая раздумывать о женщине в авиации, вспомнил историю, рассказанную космонавтом Береговым, и рассмеялся про себя.
Года два назад, зимой, кажется, в декабре, к ним в институт приезжал Георгий Тимофеевич. Он-то и поведал с улыбкой о журналистке, побывавшей как-то в Звёздном.
Она призналась, что, сколько ни слышит о невесомости, о перегрузках, все же не может достаточно ярко представить, каковы эти ощущения.
Тогда её посадили в кабину центрифуги и создали при вращении перегрузку плюс три.
Вылезая из кабины весьма оживлённая, она воскликнула:
— О-о!.. Словно побывала в объятиях настоящего мужчины!
Сергей тогда подумал, что только женщине в голову могла прийти этакая аналогия.
Когда стюардесса принялась разносить минеральную воду, Сергей, взяв с подноса фирменный бокальчик, спросил:
— Прошу прощения, давно летаете?
— Давно… Год! — улыбнулась стюардесса.
— И нравится?
— Ещё как!
И тут Сергей подумал: летать все любят, но какое разное толкование имеет слово «летать» для лётчика, стюардессы и пассажира!..
Чем ближе человек к управлению полётом крылатой машины, тем, очевидно, острей он воспринимает наслаждение от летания… В пределе представляется так: если бы у человека выросли собственные крылья и он мог бы ими владеть так же легко и свободно, как птица, — вот тогда бы он вкусил самую великую радость от полёта!
К примеру, Жос Тамарин — отличный лётчик, летает с наслаждением на всех типах самолётов — нет, ему этого мало!.. Научился летать на дельтаплане и вопит от счастья! А теперь вот строит махолёт… Не для того ли, чтобы испытать величайшую радость от полёта, которая иногда лишь может присниться человеку.
* * *
Стремнин встрепенулся от голоса стюардессы — она возникла в проёме двери салона, как фея: хорошенькая, живое воплощение плаката Аэрофлота «Приглашаем в полет! Welcome to Flight!».
— Уважаемые пассажиры! Прошу извинить, что вас разбудила. Мы пролетели полпути маршрута. Просьба приготовиться к ужину. Поднимите столик, что перед вами на спинке кресла, укрепите его, отклонив под ним опору. Приятного аппетита!
Упруго шуршит за бортом машины раздвигаемый фюзеляжем воздух. Стремнин прикрылся занавеской от света плафона, вгляделся в темноту неба, увидел звезды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133