Как быть? Приедут ли они ночью? А может, завтра?
Неожиданно со стороны села Матиевки донеслись винтовочные выстрелы. Наш авангард — Пихур с товарищами находились немного ближе, значит, стреляли нe они. Спустя час мы заметили: из Пустомытовского леса по тропе мчались четыре велосипедиста. В бинокль я отчётливо увидел полицейскую форму на них.
— Давайте вниз, едут! — и уже на лестнице предупредил Киселева и Жоржа: — Без моего сигнала не стрелять!
— Ясно!
— Надо взять живьём!
Полицейские подъехали к поместью. Передний поднял над головой винтовку с прикреплённым к стволу белым флагом. Присмотрелись внимательнее и — о чудо! — в полицейских узнали Пихура, Воробьева, Кармолина и Ростислава.
Произошло вот что. Бойцы Пихура из засады увидели бежавшую девушку. Остановили её. Она рассказала, что в Матиевку прибыли полицейские во главе с гитлеровцем.
Варвары угоняют молодёжь на роботу в Германию. «Я убежала, по мне открыли стрельбу…»
— А куда теперь? — посочувствовали девушке.
— На хутор, к тёте.
— Тогда беги, не бойся, мы их тут задержим. Девушка помчалась дальше.
Партизаны решили выручить беззащитную молодёжь. Ворвались в село, разоружили оторопевших полицейских. Гитлеровец ожесточённо отстреливался из автомата и скрылся. Полицейских доставили в партизанский лагерь и передали под охрану Владимира Степановича, а сами надели их форму и на велосипедах, отобранных у предателей, приехали к нам.
— Молодцы! — поблагодарили мы Пихура и его боевых друзей.
— Но о главном я забыл сказать, — ухмыльнулся Пихур. — Преследуя немецкого унтера, мы увидели на Пустомытовской дороге мотоциклиста. Заметив нас, он быстро развернулся и скрылся.
Никого это не огорчило. Вместо одного предателя захватили четырёх, да ещё взяли трофеи: винтовки, велосипеды, полицейскую форму и документы.
Поужинав у помещика, партизаны покинули хутор.
Отец и Алексей Глинко сидели у костра, готовили ужин. Пленных полицаев охранял Ростислав.
— Плачут, окаянные, как малые дети, — сердился отец. — Клянутся, мол, давно поняли свою ошибку, но бросить полицейскую службу боялись, иначе пострадали бы их семьи. А теперь представилась возможность искупить вину. Так что, отпустим? Думаю, можно.
— Ты что, отец? — удивился я. — Надо их уничтожить!
— Не горячись, Николай, — возразил отец. — Не время сводить счёты с такими. Не забывай, партизаны представляют на оккупированной территории Советскую власть. И если этих отпустим, уверен: не только по району, а и по области пройдёт слух, что советские партизаны — люди гуманные. Вот тебе и политика получится.
— Может, и оружие им вернуть? — с иронией спросил я.
— Нет, конечно, — улыбнулся отец. — Отпустим их как мать родила, пусть народ посмеётся.
На другой день мы отвели раздетых шуцманов в Матиевку и там отпустили.
ДИРЕКТОР ОТКРЫВАЕТ СЕЙФ
Перекочевав на новую базу, налаживали связь с доверенными людьми, усилили разведку. В первую очередь интересовались сведениями о намечаемых акциях межиричского и сосновского гестапо.
Я и Николай Бондарчук облачились в форму полицейских и на велосипедах поехали в район Хмелевского лесопильного завода. Спустились по склону, спрятали в кустарнике велосипеды и направились к проходной. От охранника узнали, что завод временно остановлен на ремонт.
— Осмотрим территорию, — позвал я Бондарчука.
На заводском дворе громоздились аккуратно сложенные штабеля лесоматериалов, предназначенных для военных целей вермахта — строительства мостов, железных дорог, складов, бараков и прочих объектов.
— Эй, господа! — вдруг окликнули нас.
Обернувшись, мы увидели высокого мужчину. Он рассматривал неизвестных, видимо, пытался определить, кто мы и откуда. Мы удовлетворили его любопытство и назвались представителями областной шуцполиции… Потом спросили, кто он?
Это был завхоз предприятия. Он охотно отвечал на все вопросы. Рассказал о заводе, дирекции, районных полицейских и их поведении, и даже о межиричских лесниках, которые нас интересовали.
— А где сейчас директор? — задали мы вопрос.
— У него сегодня банкет.
«Почему бы не побывать там? — осенила мысль. — У пьяной компании наверняка развяжутся языки».
Посоветовались. Бондарчук остался у входной двери, а я проник в комнату, откуда неслись хмельные голоса. За обильно накрытым столом сидело человек пятнадцать, мужчин и женщин. Первым заметил меня хозяин дома. Он сорвался с места, распахнул дверь и пригласил к столу. Пришлось принять столь вежливое приглашение. Я сел возле хозяина. Сразу почувствовал на себе сверлящий взгляд: это впился глазами сельский богатей. Он почему-то настолько разволновался, что из его дрожащих рук выпала вилка.
Я выпил «штрафную» и закусил. Кулак вновь наполнил стопку самогоном.
— Две подряд? Это много. Я ведь на службе! — вежливо отказался.
— Пей, раз попал в нашу компанию! — настаивал мой «ухажор».
Он похвастал, что его брат тоже служит в полиции и заискивающе промолвил:
— Хорошие вы хлопцы, только служба ваша горькая… Ну, выпьем за вашу удачу!
В его поведении, назойливом лобызании сквозило что-то недоброе. «Наверное, хочет меня разоружить и разоблачить», — подумал я и решил отделаться от неприятного типа. Левой рукой покрепче сжал винтовку, а правой влепил ему оплеуху. Он замотал головой и рухнул на пол. Вся компания возмутилась моей дерзостью.
Секунда промедления могла обернуться против меня. Я скомандовал:
— Ни с места!
Николай Бондарчук, услышав возглас, вбежал в комнату и ещё внушительнее повторил:
— Ни с места!
Пострадавший молча поднялся и сел на своё место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58