— Если Ермолин действительно исчез, тогда конечно! — отозвался заместитель.— Попросив Максима умолчать в ЦК о том, что мы знаем об этой гнусной истории, ты развязал им руки и, по сути, обрек его на смерть.— От случайностей не застрахуешься, — несколько виновато развел руками Александр Маркович. — Кто же мог предположить, что за десять минут до прихода Максима Ермолина нашего куратора вызовут «наверх» и парень попадет к этой благообразной жабе, ставленнику КГБ?— Допустимо считать случайностью мое отсутствие здесь в это время, — сказал Иван Петрович. — Но случай, который можно было предусмотреть, это уже не случай, а упущение по службе. Как я понял, ты еще не совсем уверен, что Анатолий Павлович исчез. А у меня на сей счет нет сомнений. Более того, его можно понять. В шифровке он лично меня просит позаботиться о безопасности сына. Но сына убивают. Какой вывод делает Ермолин? Только один: я его предал.— Но ведь тебя здесь не было.— Да, меня не было. Но я обязан был позаботиться о выполнении данного мною обещания. Не позаботился. И результат: в твоем лице его предало все ГРУ, на которое он работал всю жизнь. Нам еще очень крупно повезет, если он просто ушел, а не ушел к нашим противникам. За него ухватится любая разведка и примет все выдвинутые им условия. Тогда мы не оберемся беды. Однако очень не хочется думать, что Анатолий Павлович будет выдавать своих. Не верю, что он способен на предательство.— Кажется, пока это нам не грозит, — сказал Александр Маркович. — Передал же он тебе микропленку с материалами. А тогда он наверняка уже знал о смерти сына.— Это мало о чем говорит. Тут ситуация, как на выборах. Он «проголосовал» не за меня, а против КГБ, и скорее всего хочет разделаться кое с кем из этой шайки моими руками. В данном случае наши интересы совпадают. Резидентам дано предупреждение? — спросил Иван Петрович.— Да. Сутки назад. А до этого ниоткуда не поступало никаких тревожных сигналов. Значит, не сразу Ермолин побежал предлагать свои услуги. Стало быть, есть надежда…— Надежда нам не в помощь. Нам поможет только точное знание.— Можно попытаться найти Ермолина.— Попытаться можно, хотя полагаю это бессмысленным. Но пытаться, если придем к такому решению, придется не тебе, Александр Маркович. Иначе неизвестно, кто кого будет искать. Скорее всего — он тебя.— Думаешь, боюсь? — спросил Александр Маркович.— Надо бояться. До особого разрешения выезды за границу тебе запрещаются. Да и здесь поостерегись. Мы не знаем, чего можно ожидать от Ермолина. Вернее, знаем, что можно ожидать чего угодно. Он никогда не простит тебе смерть сына. И Скрипуну тоже. Впрочем, этим мужиком я займусь сам.— Если бы узнать, кто его обо всем информировал, — сказал заместитель. — И зачем?— Наверное, затем, что мы все-таки люди, — Вашутин встал из-за стола и официальным тоном продолжил. — Должен предупредить тебя, Александр Маркович, что буду ставить вопрос о твоем служебном несоответствии.— Попробуй.— Непременно, — заверил Иван Петрович. —28- Кондратюку не пришлось лететь в Кабул, чтобы встретиться с полковником Клементьевым. Тот сам прибыл в Лангар. Как догадывался майор, это было связано с проведенным Жилиным расследованием и покушением на подполковника. Клементьев действительно побывал в госпитале, затем навестил группу. Парни встретили его настороженно. Полковник сразу отметил это и повернулся к Кондратюку.— В чем дело, командир? Куда делась жизнерадостность твоих подчиненных?— Куда она делась, не знаю. А вот с каких пор она куда-то делась, могу сказать, — ответил майор.Уловив в словах Кондратюка нескрываемый вызов, полковник посмотрел на него с насмешливым прищуром.— Что ж, скажи.— С тех пор, как в третий раз была отменена операция по уничтожению Ахмад Шах Масуда. Люди спрашивают, чем мог быть вызван этот неподдающийся их пониманию приказ.— И что ты им отвечаешь?Парни знали, что командир ничего им не отвечал, потому что никто из них не задавал ему такого вопроса, хотя он постоянно словно висел над ними. Теперь они с интересом ждали, как выкрутится командир из этого нелегкого положения.— Я им отвечаю, — заговорил Кондратюк, — что тактическими целями отмену задания объяснить трудно. Потому что, лишившись Масуда, оппозиция потеряла бы куда больше, чем от любой нашей тактической войсковой операции. Значит, остаются только соображения политического характера. Я объяснил, как мог, что уже не один год, то прерываясь, то возобновляясь, ведутся переговоры о решении проблемы Афганистана политическими средствами. И, наконец, высокие стороны, видимо, договорились. Произошло это в ту самую секунду, когда я намеревался отдать приказ о начале операции.Клементьев помнил, как был шокирован, когда после выхода на задание группы Кондратюка ему позвонил заместитель начальника ГРУ и приказал отменить операцию по уничтожению Ахмад Шах Масуда. «Для всех — это дело политической целесообразности, — сказал он. — А вам нужно знать, что оно отвечает интересам ГРУ. И не только… Позже вы будете непосредственно подключены к этим интересам. Но принимать в них участие начнете немедленно. Ваша задача: как только группа выйдет на связь, отменить приказ. Потом придется позаботиться, чтобы Масуд узнал, кому обязан жизнью. А жизнью он обязан ГРУ. Вы получите нужные связи».Полковник был польщен доверием и понял, как много сулит ему приобщение к делу, в котором заинтересовано руководство ГРУ. «Будет выполнено, — сказал он и спросил. — Как быть с командованием армии?» «С ними объяснятся другие, — ответил заместитель начальника ГРУ и коротко хохотнул. — Они вам еще сочувствовать будут по поводу вынужденной отмены приказа».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105