Удары сыпались один за другим. То, что он молчал, не молил о пощаде, вызывало у полковника еще большую ярость. Алексею пришлось бы совсем худо, не вмешайся переводчик. Молчавший в продолжение разговора, Абдулло тихо сказал:– Не поможет, господин. Не надо.Как ни странно, слова подействовали. Пнув лежащего еще раз, полковник пригладил растрепавшуюся прическу, заправил рубашку, одернул пиджак.– Ол раит! – сказал. – Позови охранников. Пусть уберут эту падаль…Очнувшись в знакомой камере, оглушенный, измордованный, Сергеев не сразу собрался с силами. Он подтянул колени, со стоном сел. К стене прислоняться не стал – спина обожженно горела.Пушник ни о чем не спрашивал. Кто знает, как вел себя наверху старлей. Судя по виду, держался правильно. Но все же…– От меня требовали сотрудничества, – сказал Алексей.– Сколько предложили?– Полмиллиона и чин подполковника американской армии.– Взял?– Как видишь…Оба замолчали. Алексей опасливо покосился на сокамерников. Доверять никому нельзя. Они с Пушником однополчане. Попали сюда известно как. А эти, может, сами?.. Попасть – попали, а вырваться можно лишь ценой предательства. Но/кто знает, как правильно? Стоит сказать – да, и кончатся мучения. Надолго ли?.. Предатели не нужны ни своим, ни врагу. Солгавший своему народу – веры не заслуживает… Этот американский контрразведчик использует его, а потом выбросит в ту же помойку.– Оказывается, ты дорого стоишь. А я и не знал, – неопределенно сказал Пушник.Алексей вспыхнул:– Думаешь, продамся?– Не обижайся, старлей, – примирительно шепнул прапорщик. – Жизнь нас сейчас проверяет на самый жестокий излом. В нашем положении с людьми может всякое произойти.– Да-да, верить нельзя…– Кому нельзя, кому – можно. Поодиночке передушат, как кур. А если думать и действовать сообща…– Считаешь, в тюрьме возможно на что-то надеяться?– В фашистских лагерях смерти создавали подпольные организации. Мы-то чем хуже?Разговор был прерван приходом бочковых. Принесли обед. Из дальнего угла камеры вышел огромного роста мордастый мужик, густо заросший рыжей щетиной, взял свою миску и скрылся в темноте.– Опять тухлятину приперли, – послышался его голос. – От такой жратвы я без пыток скоро ноги протяну.– А ты рассчитывал на бифштекс? – спросил насмешливо Пушник.– Помолчал бы, прапор, – огрызнулся гигант, выскребая из глиняной миски маисовую кашу. – Сам ты бифштекс.– Откуда звание мое знаешь?– Два уха имею, даже музыкальные. Дома на балалайке играл, на гитаре.– Полезные таланты, – заметил Пушник. – Подойди поближе, познакомимся.– Много чести. Сам хиляй. Безногий, чи шо?– Считай да. Контузия позвоночника.– Извиняй в таком разе.Гигант подошел, присел на корточки, протянул руку:– Будем знакомы. Крещен Михаилом. Фамилия тут ни к чему, а прозвище имеется. Яном дома кликали, на иностранный манер.– Почему? – удивился Алексей, разглядывая Здоровяка. Судя по бицепсам, бугрившимся на предплечьях, тот обладал бычьей силой. Невольно подумалось: как духи такого могли скрутить?– Мишек на Украине, шо собак нерезаных, в ридном селе – каждый второй, а Ян – красиво звучит. Или не нравится?– Ладно, не задирайся. Давно тут?– Старожил. В Джаваре побывал, в Дарчи, в Малекане. Там лагеря моджахедов.– Джавара – мощная база, – согласился Пушник. – Мне тоже довелось…– А тебя, Ян, зачем туда возили? – поинтересовался Алексей.– Спрашиваешь. Дивились на меня. На шурави двухметрового роста.– Как же ты с силой своей могучей вляпался?– Дурнем был… – Михаил поморщился. – Две недели до дембеля оставалось. Сидеть бы тихо, не рыпаться, а я поперся, куда не треба.– Все мы не туда свернули, – заметил сидевший неподалеку худющий человек. Бледная кожа, которую не взяло даже пакистанское солнце, обтягивала остро выпирающие скулы. Колени, локти, ключицы – все торчало колюче, шипами. Никто не знал его имени. Было известно только, что он механик-водитель Т-54. Об этом говорили духи, захватившие его в подорвавшейся на мине машине.– Ты за всех не расписывайся, – возразил Михаил. – Таки, шо сами руки до горы подымали, тоже имеются.– Я бы их шлепал, – пробормотал Танкист.– Подряд, что ли?..Ответить Танкист не успел. Послышался голос Абудулло:– Всем выходить! Все с собой брать! Другое место едем.Пленные задвигались, потянулись к выходу. Алексей, попытавшийся помочь Пушнику, сам едва не упал.– Пусти-ка, дохляк, – сказал Михаил, отстраняя Сергеева плечом. – Ну, держись, прапор. Послужу тебе верой и правдой, пока дух из меня не вышибли…Он легко подхватил старшину на руки и пошел к выходу. Во дворе их ждал крытый грузовик.Алексей придержал шаг, шепотом спросил у переводчика:– Не знаешь, почему нас отсюда убирают?– Под Джелалабадом бой шел. Пленных брали. Понял?– А нас куда?– Крепость Бадабера слышал? Хорошее место. Лагерь подготовки борцов за веру. – И добавил совсем тихо: – Порядки там… Начальник сильно злой. Остерегаться надо.– Далеко отсюда?– Пешавар сбоку тридцать километров, может, больше.Вскоре машина с пленными, пропетляв по узким, окаймленным арыками улочкам, выбралась на грунтовое шоссе. Алексей, прильнув глазом к щели в борту, увидел неровные клочки зеленых, желтых, серых полей, окруженных раскидистыми пальмами. Едкая белесая пыль, взвихренная колесами, пухло оседала на широченных листьях диковинных деревьев. 3 Сержант Полуян Михаил Николаевич, украинец, водитель бронетранспортера, 1959 года рождения, призван Коропским РВК Черниговской области, пропал без вести в провинции Лагман 21 июня 1984 года.
Людей в кузове встряхивало, как крупу в решете. Ударяясь о борта, падая друг на друга, ребята стонали, матерились, кляли судьбу и, конечно, водителя, который был не ахти каким асом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31