Силы равны. Могло быть и похуже. Они в домах и в окопах. Мы тоже в домах и в окопах.
Пристроился рядом с кучей мусора, это когда-то было половиной дома, сейчас просто какой-то строительный мусор. Выбираю цель. То, что далеко, мне не надо, поближе бы.
Метрах в пятидесяти какой-то армянский ополченец лет тридцати в окопе рвёт кольцо у гранаты. Очень характерное движение. Сейчас будет вставать, чтобы бросить её. Вскидываю автомат, вот он начинает разгибаться, выбираю люфт, жму на крючок. Автомат коротко дёрнулся. Попал!!! Фигурка в прицельной планке дёрнулась и упала вниз. Тут же раздался хлопок в окопе и небольшая вспышка. Тут же из окопчика выскочил ещё один, держась за плечо, его тут же скосила очередь. Неплохо. Один выстрел и двоих. А может, и троих убил. Смотрим дальше.
Мне понравилось стрелять не наугад, ставя перед собой стену из пуль, а вот так умно. Выискивая цель. Я прямо таки упивался сам собой. Ах, какой я умный и хороший! Ай, да, Пушкин! Ай, да сукин сын! Ай, да Олег! Молодец, так держать.
Смотрим дальше. Вон в доме на чердаке засел армян. Гранатой его не взять, а вот выцелить можно. Тот явно патронов не жалел, выкашивал все вокруг. До него метров сто, меня он не видит, да и мусор меня прикроет. Ставлю прицельную планку на сто метров, переводчик огня на одиночный. Выцеливаю, глаза слезятся. Закрываю глаза, моргаю. У меня один выстрел. Это самый главный выстрел. Каждый выстрел надо отработать по максимуму.
Выбираю люфт. Тяну спуск дальше. Даже не почувствовал, как произошёл выстрел. Я мысленно был с пулей, вот она выходит из канала ствола. Я вместе с ней. Лечу вперёд. Воздух плотный. Мне приходится рвать его. Ветер пытается меня столкнуть с траектории, я лечу по прямой. Вращаюсь вокруг своей оси. Наматываю воздух на себя, как в аппарате наматывают сахарную вату. Вот он чердак. Вот оно окно. Вот моя цель. Вперёд! Только вперёд, теперь меня ничто не остановит. Я врезаюсь в горло пулемётчика. Кожа человеческая такая тоненькая, я даже и не чувствую её. Потом идёт гортань, окружённая кольцами, я рву эти кольца и прохожу насквозь. Эта человеческая плоть немного изменила мой полет. Я врезаюсь в деревянную балку перекрытия. Оборачиваюсь. Человек схватился за горло и упал на спину. Его глаза открыты. Он мёртв. Моя работа! Пулемёт замолчал. Рядом никого нет. Это был последний защитник этого дома.
Я ощущал себя своей пулей. Явственно видел, как все это произошло. Все это мгновенно пронеслось у меня в голове.
Азербайджанские ополченцы мгновенно рванули вперёд, захватили дом. Потом послышался грохот подъезжающей бронетехники, и началась веселуха!
Снаряды и пулемётные очереди разрывали тела противника. Мы азартно поддерживали ополченцев огнём, добивали тех, кто выползал из укрытий. Через пятнадцать минут все было кончено. Деревня была наша. А я был жив!!! Спасибо тебе, Господи, Аллах, Судьба, за то, что я жив!!! Счастье, меня захлестнуло. Жив!
Я закурил. Растёр грудь, потянулся. Живой! Для первого раза очень даже неплохо! Ни царапины, ни контузии! Посмотрим, как там остальные!
— 58 -
Я отстегнул последний рожок. Там оставался один патрон. И ещё один в патроннике. Однако! Могло и не хватить. Ополченцы пошли вперёд. Пинками они доставали ещё живых солдат противника. Тут же их избивали, срывали амуницию. Иногда раздавались выстрелы. Кого-то расстреливали.
Я пошёл назад. К технике. На ближайшей БМП сидел Вовка, он весело болтал ногами и курил. Рожа его была чёрная от грязи и копоти, только белки глаз и зубы сверкали среди этой черноты.
— Как дела, пехота? — я подошёл поближе.
— Олег! Живой! — Вовка спрыгнул, подбежал поближе и обнял меня.
— Живой. Ты сам-то как?
— Великолепно. Ни одной машины не потерял. Что-то где-то поломалось, но все фигня. Все живы у меня.
— Если бы ты со своими коробочками не подъехал вовремя, нам бы тут плохо было. Молодец!
— А ты как думал. Своих не бросаем. А остальные как?
— Не знаю. Пойдём Сашку поищем.
— Зачем ходить? Садись — поедем!
Я залез на броню БМП, и мы поехали. Через полчаса мы были с другой стороны поля боя. Тут увидели следующую картину. Сашка стоял и размахивал автоматом, отгоняя «воинов Аллаха» от раненого армянина. Наши боевики, что-то кричали, трясли оружием.
— Володя, пугни их.
— Сейчас! — Володя нырнул в башню, задрал ствол пушки и выстрелил в воздух.
Все обернулись.
— Что за шум, а драки нет? Саша, помощь приехала.
Слава богу, мужики, вы очень вовремя. Я тут кое-как отбил раненого, они хотели его убить.
— Один хрен убьют, не сейчас, так позже, — Володя махнул рукой. — Ты же не будешь его охранять круглые сутки. Брось. У них свои разборки. Полезай, поехали! — Володя отбросил окурок и уселся на край командирского люка, свесив ноги внутрь башни: — Хочешь — сам добей, чтобы не мучался.
— Ты что, охренел? — Саша был в ярости.
— Ладно, тащи его сюда, отвезём в медпункт. А там, что бог на душу положит.
— Эй, вы. Да-да, ты и ты! — я показал стволом автомата на двух ближайших к Сашке ополченцев. — Берите раненого и тащите сюда, и без фокусов.
Они, ворча проклятья в наш адрес, помогли раненому забраться на броню. Тот был ранен в ногу, ступни не было. Голень перехвачена ремнём. Торчит острый осколок кости. Уже не белый, а грязный. Зато сам раненый был белый как мел. Каждое движение, каждый толчок отдавался болью на его лице. Я отвернулся. Не жилец. Дай бог до Аиды его довезти.
Сашка легко запрыгнул на броню. Поздоровался со мной, с Володей. Поехали! БМП развернулась на месте, и мы отправились в тыл.
— Где-то разместиться надо! — проорал мне Сашка.
Я кивнул головой.
— Надо. Где-нибудь рядом с медициной, чтобы Витьке далеко не бегать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86