— Ах, Тереза, — ответил я по-немецки, — разве не все равно, кто я, если ты просишь спасти тебя?— Виктор — мой брат, я не обманула тебя, — Николь вбежала в комнату и звонко поцеловала Терезу.— Как же так, Николь? — упрекнул я её. — Разве ты не сказала Терезе, что я Виктор Маслов, советский лётчик? Вот возьми и почитай, — я достал из папки газету и протянул Терезе.— О мсье, — продолжала она с мольбой, а глаза у неё такие, что в них смотреть невозможно. — Спасите меня, умоляю вас!— Виктор, я обещала ей, ты должен, — Николь подбежала ко мне.Я встал.— Ени бени рес, квинтер минтер жес, — сурово произнёс я, подняв ладонь над головой Терезы. — Ты спасена, Тереза!— Он сказал что-то такое, что я не знаю перевода… Но ты уже спасена, — с готовностью сообщил Иван.— В этом доме тебе ничто не угрожает, — сказал я по-немецки. — Садись, сейчас мы все тебе объясним. Где Антуан?— Я здесь, — ответил Антуан. — Ставил машину на дворе.— Вот видишь, я же говорила, что так и будет, — Николь бросилась ко мне. — Я слышала, как мадам Ронсо говорила с кем-то по телефону, кто-то хочет улететь за границу. Тереза шарман, я её полюбила, — жарко шептала она в моё ухо.— Подожди, Николетт, начнём по порядку. Тащи вина, Иван.— Откуда ты взялся? — удивился Шульга, схватив Антуана за рукав.— Я увидел их на дороге, — засмеялся Антуан.— Мы весь вечер жарили бифштексы и фри, — восторженно тараторила Николь. — К нам нагрянул автобус с голландскими туристами.— И за это время ты только и успела сказать, что я твой брат?— Я слушала то, что рассказывала мне Тереза, — Николь нахмурилась. — И я плакала вместе с ней.— Вы русский? — спросила Тереза, она одна не принимала участия в нашей говорливой весёлости, присела на краешек дивана, изучающе водила глазами по комнате, я то и дело ловил на себе её затаённый взгляд. Я заранее пожалел её, потому что трудно ей сейчас придётся, а изменить уже ничего невозможно.— Да, Тереза, я русский, — ответил я, твёрдо глядя в её тоскливые глаза, — я прилетел из Москвы.— Будь осторожен, Виктор, — шепнул Антуан, — мне кажется, она не знает о Мишеле.— Что же ты молчишь, Тереза? — сказал я. — Присаживайся к столу.— О чём вы говорите на своём языке? — обиделся Шульга, ставя бутылки на стол.— Хорошо, Иван, мы будем говорить на твоём языке. Нам нечего скрывать. Иди сюда, Тереза.Она послушно встала и прошла к столу, надламываясь при каждом шаге и накатываясь, как волна. Я подвинул стул, она села, пытаясь натянуть на колени мини-жюп. Николь беззаботно хлопотала у стола, помогая Ивану. Антуан сел против нас, сцепил кисти рук, подставил их под подбородок.— Значит, вы не сможете взять меня с собой? — с болью спросила Тереза. Она поникла и прятала глаза: первый непроизвольный порыв её прошёл, а чуда спасения не было. К тому же мы ещё ничего не объяснили ей. И она замкнулась, почувствовав за нашим шумным возбуждением невысказанную тревогу.— Ты находишься среди друзей, Тереза, — начал я, чтобы успокоить её, и даже попытался под скатертью завладеть её рукой, но она тревожно отстранилась, и я благоразумно отступил на исходную позицию. — Это Антуан Форетье, бывший партизан, друг моего отца и мой друг.— Мы уже познакомились, — весело откликнулся Антуан. — Мадемуазель сказала, что ни разу в жизни не видела живого партизана. Она их боится.Тереза промолчала.— Я тоже партизан, мадемуазель, — подскочил по-хозяйски Иван и сделал ножкой. — Очень приятно познакомиться, мсье Жан Шульга. Мне приходилось бывать в вашем доме.— Не мельтеши, мсье Жан, — одёрнул я его. — Лучше сядь и переводи. Кто я такой, ты теперь тоже знаешь? Но зачем ты днём звонила ко мне? Кто тебе велел позвонить?— Мама сказала, что я должна передать… Но я и сама хотела…— Ах, всё-таки мама, — перебил я, и на сердце сделалось пусто. — Значит, ты рассказала ей о нашем визите?— Я всегда и обо всём рассказываю маме. Разве это плохо?— Твою маму зовут Мадлен Ронсо? — хотел бы я отложить такой вопрос, чтобы хоть немного пожить иллюзией, да не получилось, но зато ответ полностью развязывал мне руки.— Да, — сказала она, и я понял, что давно знал этот ответ, с той самой минуты, как мы промчались мимо «Остеллы». На что же я мог надеяться?..— И мама хотела узнать про нож? Да?— Мама сказала, что я должна встретиться с вами и передать одну карточку.И такой ответ уже не был неожиданным. Я потянулся за папкой.— Тогда слушай, Тереза. Я виноват перед тобой, но всё же попробую оправдаться, — достал из папки нож со злополучной монограммой и положил его перед ней. — Серьёзная причина была у меня, но, похоже, я ошибся. Можешь забрать этот нож и вернуть своей мамочке.Антуан смотрел на меня с недоумением. Тереза испуганно отодвинула нож.— Я не хочу возвращаться домой, — просительно ответила она.— Почему? — я удивился.Николь подбежала сзади, взъерошила мои волосы.— Не приставай к Терезе с глупыми вопросами. Сначала выслушай её сам. Ей сейчас очень плохо, ты должен спасти Терезу, я ей обещала, ты ведь все можешь.— Пожалуйста, Тереза. Ты хочешь что-то рассказать?— Я слушаю вас, Виктор, — покорно отвечала она, и глаза её погасли. — Я буду отвечать вам, а потом сама приму решение.— Вот видишь, Николь, — продолжал я. — Тереза сама хочет, чтобы я ей кое-что рассказал.— Почему ты так решил про нож? — спросил Антуан, сосредоточенно подёргивая себя за ухо.— Подумай сам, Антуан.— Итак, я продолжаю. Скажи, Тереза, твоего отца Густавом звали?— Да, — ответила она с удивлением.— Я видел его в гробу, — объявил Иван на русском языке. — Я его знал.— Не вздумай переводить себя, о мудрый Жан, — остановил я его и снова обратился к Терезе. — Ты знаешь, отчего умер твой отец?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107